Памела или награжденная добродетель
Шрифт:
"Госпожа Жевкесъ.
"Письмо ваше много мн труда приключило, безъ сумннія эта дура лутче пойдетъ за какова нибудь побродягу замужъ, нежели хотя малую благодарность оказать похочетъ, за вс мои къ ней милости, которые и впредь продолжать былъ намренъ, но я скоро познать ей дамъ гнвъ мой и правильное отмщеніе. Прошу васъ умножить стараніе свое въ смотреніи, что бы она не скрылась, я вамъ посылаю письмо сіе съ добрымъ моимъ Швейцаромъ, которой повсюду здилъ со мною, этотъ такой человкъ, на которова я много надется могу, и все, что вы прикажете совершенно исполнитъ. Эта лукавая двка цлую націю подговорить можетъ, притворной своею простотою и наружной добродтелью, можетъ быть уже и у васъ всхъ людей въ дом подъговорила такъ какъ здсь до послднева человка въ дружбу къ себ склонила, Иванъ Арнольдсъ, на которова я больше всхъ надялся и содержалъ отменно предъ другими, нашолся противъ меня изменникъ однакожъ я ему заплачу такъ какъ онъ достоенъ.
"Что касается до молодова Ханжи Вилліамса, мн нчево васъ учить, желаю, что бы онъ не видалъ
"Сіи поступки вмсто тово, что бы ему дать мсто, принудили меня раззорить ево въ конецъ, и низвергнуть въ темницу. Кольбрантъ мой врной Швейцаръ во всмъ волю вашу исполнитъ ежели другіе будутъ сему противны хотя она и увряетъ, что ни какой надежды оному страмцу не подала, но я не могу сему поврить, она бы со всей своею непорочностію и тихостію притворною, съ радостію ушла съ нимъ. Подумайте куда бы она ушла? Съ мущиной которова только съ недлю знать стала? И съ которымъ фамиліарно обходится весьма ей безчестно, не поверя моимъ обнадеживаніямъ, которые я подтверждалъ клятвами.
"Думаю, что я нын ее отъ всево сердца ненавижу, и хотя твердо положилъ ни чево и не длать, но что бы отмщеніе мое удовольствовать, и наказать за недоврчивость, честному моему слову, также и за презрніе любви моей, я могу принудить ее терпть все, а особливо, чево она всево боле боится и потомъ отдать злой ее дол. Пускай идетъ въ лса и долины и слушаетъ, какъ эхо будетъ повторять жалобу ея и вздохи. Пускай рыдаетъ потерявъ непорочность свою, которою сія дура и баснословка такъ много себя славитъ и ставитъ за велико. Я ду въ Лондонъ съ моею сестрою, и какъ скоро раздлаюсь съ нею, что думаю окончить недли въ три или меньше, то къ вамъ приду и привезу опредленное наказаніе сей не благодарной, дабы вс ее бды окончить; а между тмъ прилжно за нею смотрите, я вамъ давно сказывалъ, что она наполненна замысловъ и затй лукавыхъ, въ протчемъ я
Вашъ пріятель.
Чуть, что успла я ужасное сіе письмо прочитать, госпожа Жевкесъ вошла ко мн въ превеликомъ страх вся поблднвши, узная что ошибкой ее письмо у меня быть надобно, для чево вы мое письмо читали? съ превеликимъ сердцемъ она мн сказала и вырвавъ письмо, которое въ рукахъ держала, продолжала рчь свою, вы видите, что въ начал написано мое имя, политика и учтивость должны запретить вамъ читать ево дале. Не ругайте меня я ей отвчала, въ моихъ несносныхъ печалхъ, на счастье мое скоро васъ избавить отъ труда смотрть за мною, не могу живу быть, видя ясно свою погибель, и въ тотчасъ бросилась на постелю въ слезахъ утопая. Она въ другой палат прочитала письмо свое и вошла ко мн тотчасъ, подлинно говорила она мн, письмо сіе ужасно, я сама много опечалена имъ стала, и правильно боялась, чтобъ ваша нжность и упорство далеко васъ не замчали. Оставте меня госпожа Жевкесъ, я ей сказала, не могу боле говорить съ вами. Бдная двка она сказала добро, я тебя оставлю, а чрезъ часъ приду опять и надюсь, что будешь веселе, вотъ возми и твое письмо, и положа оное ко мн на постеліо вышла. Я съ начала не имла прочитать мочи, о злой человкъ и не милосердной! какіе пагубы и злости выдумать не можетъ! о гонитель, безчеловчный! какъ скоро возвратились мои силы, то и стала я разсуждать о содержаніи страшного сего письма. Слова написанные въ немъ дура, лукавой идолъ, показались весьма суровы вашей Памел, сама себя спрашивала, какіе я худыя дла длала? И изслдывая вс мои поступки смотрла, достойналь я своего несчастія, вздумала также, что и о бдномъ Иван провдали, удивлялась нечестивымъ поступкамъ господина Дарнфорта, которой обо всемъ писалъ, что говорилъ имъ несчастный Господинъ Вилліамсъ, наконецъ заключила, что отмщеніе господина нашева за то, что сей доброй и честной человкъ зжалясь надо мной, оказывалъ свои услуги, а всево боле терзало духъ мой, вспомня страшнаго Кольбранта, которой затмъ присланъ, чтобъ бды мои умножить. А когда вспомнила, что онъ хотлъ отнять мою непорочность, то вся кровь во мн оледенла. Чрезъ три недли пишетъ онъ, придетъ згубить меня! какіе ужасные слова сіи! о Боже ускори въ мою помощь! и отними духъ мой прежде, нежели прідетъ врагъ сгубить меня, или вразуми убжать несчастія, которое грозитъ мн пуще смерти! о Боже остави грхъ мой, естли я виновна.
Потомъ взяла письмо, которое подписано было къ госпож Жевкесъ, оно не меньше тово ужасно, и вотъ какъ написано было.
"Ты очень изрядно здлала, смлая, упрямая, лукавая, но недогадливая Памела, что заране меня уврила, какъ неправильна была моя склонность къ такой не достойной, какъ ты. Я къ теб имлъ любовь непорочную, почитая тебя образцомъ тихости и добродтели, которая не можетъ имть гнусныхъ намреній подъ видомъ поступокъ честныхъ. Теперь знаю тебя безпутную лицемрку, вижу, что мн ни въ чемъ врить не хотла, зная меня нсколько лтъ, и будучи въ милости покойной матери моей почти возпитана со мною вмст, не взирая на разность нашей природы, я имлъ къ теб такое снсхожденіе, въ которомъ нын самъ устыдился. Ты скоро себя поврила такому человку, которова только нсколько дней, какъ знать стала, и заключила не одумавшись бжать съ тмъ, которова прелести твои принудили нарушить должность и благодарность, кои онъ вчно противъ меня имть обязанъ, да еще и въ такое время когда онъ ожидалъ счастливую себ жизнь отъ меня получить. Впередъ гд увижу хорошее лицо, то вспомня тебя буду думать, что злое и не постоянное серце въ томъ тл заключено, и гд услышу, что двка славится добродтелью своею, всегда буду думать, что опа подъ шумомъ словъ своихъ, готовится исполнить намренье злое; ты не хотла поврить моимъ клятвамъ, которые теб вчное благополучіе сулили, правда что я устрашилъ тебя завезя въ такое мсто, гд ты не думала быть, а льстилась прихать въ другое, но не многоль я потомъ старался тебя уврмть о не порочности моихъ намреній, общая при томъ хотя и съ великимъ себ принужденіемъ, любя тебя чрезвычайно не приближатся къ тому мсту безъ твоево позволенія; не довольноль было доказательства моихъ добрыхъ мнній и истинныхъ намреній въ твою пользу. Но какъ ты всему тому соотвтствовала такому человку, которова красота твоя плнила, и безстрашно отважася на побгъ свой ево склонила, и чрезъ то можно сказать во все его погубила, то не благодарной скоро и узнаетъ чему онъ достоинъ. Когда ты мн не врила въ правд, то знай, что тмъ дала мн свободу отнять данное теб слово, и я теб имъ теперь уже недолженъ, скоро увидишь какъ неправильно поступала съ такимъ, которой хотлъ быть
"Не льстивымъ твоимъ другомъ.
"Госпожа Жевкесъ о теб приказъ иметъ, и ежели будетъ поступать строжее, нежели ты надялась, сноси себ пеняя, и знай, что сама привлекла къ себ все то своимъ дурачествомъ и не осторожными длами."
О какъ я несчастлива! по что, лукавой, отважной, и не благодарной меня почитаютъ, зная что я ни какихъ намреній не имю, кром, чтобъ сохранить мою добродтель, супротивляясь не справедливымъ ево нападкамъ. Какой я вымыслъ употребяла? Ево умъ къ затямъ и вымысламъ моево гораздо удобне. Госпожа Жевкесъ ко мн возвратясь, нашла меня утопающу въ слезахъ, и показалась мн въ жалости не обыкновенной. Я зная, что отъ того часа надлежало быть мн совершенно ей подвластной, и ежели разсержу, то будетъ хуже. Вижу теперь, я ей говорила, что мн по несчастью моему лукавымъ умысламъ господина моево супротивлятся не возможно, то и надобно отдатся Божію изволенію, и приготовить себя терпть злые мученіи, но вы видите, что бдной господинъ Вилліамсъ погибаетъ, а я тому неповинная причина. Увы! какъ я сожалю, что онъ впалъ въ такую немилость для одной меня, я васъ увряю, что къ женидьб ево я ему ни какой надежды не подавала, и не думаю чтобъ онъ меня о томъ просить сталъ, ежелибъ имлъ другое какое средство меня отсюда вывесть. Знаю подлинно, что собственная ево добродтель къ тому склонила, сжалясь, видя бдную двку страдающую неповинно, ибо онъ знаетъ что я безъ всякой помощи. Я теперь одной у васъ милости прошу, увдомте ево о гнв нашева господина, и о намреніи посадить ево въ темницу, подайте случай бдному человку укрытся отъ нещастія. Для господина нашева все равно хоть онъ удалится отсюда, или будетъ содержатся въ тюрм, все уже помогать ему будетъ мн не можно.
Просите отъ меня, она отвчала, все то, что въ моихъ силахъ, не нарушая должности моей и повренности, которую ко мн имютъ, все съ радостію исполню, видя жалкое ваше съ обихъ сторонъ состояніе. Но переписки съ нимъ не только сама имть не хочу, да и васъ къ тому не допущу. Я хотла ей говорить о должности помогать въ бдахъ сущимъ, и избавлять гоненія неповинныхъ, и не длать тово, что злобной тиранъ повелваетъ. Но она мн молчать велла, увряя, что ничто ее принудить не можетъ измнить своему господину, а вамъ совтую чтобъ были вы спокойны, и оставили вс свои вымыслы пустые; а со мной поступать такъ, что бы я была вамъ другомъ, не подавая ни какой причины вамъ мн не врить, для тово, что я врна своему господину. Надобно чтобъ странные замыслы у васъ съ Вилліамсомъ были, по тому, что оныя такъ далеко уже пошли, какъ онъ самъ признался. Сіе умножило мое безпокойство, предвижу, что за мной смотрть и беречь меня больше прежняго будутъ.
Когда ошибкой я ей говорила: удалось мн прочитать письмо ваше, то позвольте мн прочитать его еще разъ, да и до тхъ поръ, чтобъ я могла наизусть затвердить ево, пускай оно питаетъ во мн злую печаль мою. Дай же мн свое, она отвчала? Я тотчасъ отдала ей свое, а ее письмо взявъ съ позволенія ее списала копію, и приколовъ къ изголовію постели моей, сказала, вы всегда ево здсь увидите обмоченно моими слезами.
Она сказала мн, что идетъ приказать ужинать готовить, и хочетъ не обходимо, чтобъ я ужинала съ нею. Я хотла отказать, но она показала видъ властительной надо мною, такъ что я не смла уже и отговорится; когда сошла въ залу, она взявъ меня за руку, и подвела къ преужасному чудовищу какова я никогда не видала. Вотъ господинъ Кольбрантъ она ему говорила: видитель нашу куклу? Станемъ старатся сколько намъ возможно чтобъ ей не было скучно. Онъ мн поклонясь странно говорилъ: вы очень счасливы, что такой чесной и изрядной кавалеръ васъ любитъ. Я увидя его такъ испужалась, что чуть въ обморокъ не упала. Я вамъ любезные родители опишу и патретъ ево, вы увидите сами, было ли чево испужатся, а особливо вспомня порученную ему коммисію отъ господина.
Человкомъ ево называть нельзя: ибо онъ столь великъ какъ самой гигантъ, и гораздо выше Гендрика Мавлиджъ, которова вы знаете, что живетъ подл васъ близко, сухъ и блденъ, плеча чрезвычайно широки, и назадъ высунулись, какъ рожны, рукъ такихъ большихъ и жиловатыхъ отъ роду не видала, глаза большіе кровавые, такъ какъ у быка, которой испужалъ меня, рсницы длинные, брови такъ повисли, что почти вс глаза закрыли, превеликіе и страшныя усы до самыхъ грудей висли, ротъ какъ челюсти львовы имлъ разтвореной, губы толстыя и синіе покрыты были пною, зубы желтыя и длинные изо рту ево торчали такъ какъ у кабана клыки, видъ имлъ свирпой, волосы чорные большіе и прямые, назади привязанъ былъ превеликой кошелекъ, на ше галстукъ былъ черной и широкой, изъ подъ котораго виденъ былъ скотской кадыкъ, ноги подвязаны черными подвясками, а ступни ево были длинняе руки моей, и шпажища превеликая съ красной лентой.