Память, согревающая сердца
Шрифт:
Как и два года назад, перекрыта улица Герцена и все к ней прилегающие улицы, и повсюду милиция, но тут еще и военная охрана, уже и пешеходу нельзя было приблизиться к зданию ЦДЛ. Кордон в вестибюле. Дежурные на лестницах. И я не знаю, каким божьим чудом тот, появления которого так опасались, что и на войска не поскупились, в дом все-таки проник! Как я помню, его внезапное возникновение в проеме распахнувшейся близко от сцены двери не всеми сразу было замечено, но вот вошедший шагнул вперед, к первому ряду, к семье Твардовских, и тут уж его голова, его плечи всему залу видны – и шорох, и шепот, и волненье… Я только не помню, шел ли уже траурный митинг, и выступал ли кто-нибудь в эти минуты, и если да, то не запнулся ли? А он уже сидит бок о бок с Марией Илларионовной, а через какое-то время, когда началось
Позже Л. З. Копелев расскажет мне, что он в эти минуты находился в вестибюле и услыхал, как кто-то из там дежуривших кинулся к телефону, набрал номер и – в трубку: «Объект прибыл. Что будем делать?» Ответа на вопрос Копелев слышать не мог, но краток был тот ответ, звонивший почти сразу же от телефона отошел, видимо, инструкций не получив. А какие тут могли быть инструкции? Проморгали, прошляпили, недоглядели, недо… А теперь что уж делать? Не силой же выводить! Тем более что вдова взяла «объект» под руку, и так, вместе, они и двигались к выходу, к похоронному автобусу…
Потом, прочитав у Солженицына (тем «объектом» был именно он. – Ф.Р.): «Допущенный к гробу лишь по воле вдовы (а она во вред себе так поступила, зная, что выражает волю умершего)», я вспомню слова Твардовского: «Не сват он мне, не брат, не друг, не во всем его взгляды разделяю, но я люблю его, люблю… Давно должно было прийти такое русское…»
Морозный декабрьский день. Новодевичье кладбище. Велика была толпа, множество спин заслонили от меня гроб, и я не видела, как Солженицын, прощаясь, вновь осенил покойного крестным знамением, – это запечатлено на фотографии, обошедшей весь мир. Испарился из моей памяти краткий траурный митинг. Не помню и того, кто распоряжался похоронами, – позже от старшей дочери Твардовского Валентины Александровны узнаю: и тут торопились. К вдове обращаться не смели, обращались к дочери: «Пора гроб закрывать!» А все текла, все текла цепочка людей, желавших прикоснуться к покойному, поклониться ему, и дочь отвечала: «Нет еще. Подождите».
А тут – почему торопились? Худшее свершилось, лицо, появления которого опасались, присутствует, чего же еще опасаться? А того же, чего опасались, хороня Чуковского. Мероприятие, хорошо продуманное, отработанное, отрепетированное, в привычные рамки не укладывалось. Была искренна скорбь людей – помню залитое слезами лицо Кайсына Кулиева, – и не один он плакал. Плакали и те, кто не был знаком с Твардовским лично. Прощались не только с любимым поэтом, автором «Василия Теркина» (это бы власти снесли!), а и с редактором «Нового мира», павшим в борьбе за этот журнал. Многие, думаю, пришедшие в тот день на кладбище, понимали то, о чем скоро скажет в своем письме Солженицын: Твардовского убили, «отняв у него его детище, его страсть, его журнал». Об этом шептались, эти слова носились в воздухе, нервируя распорядителей, и как бы это не выплеснулось наружу в чьем-нибудь выкрике… «Пора закрывать гроб!» – «Нет, подождите!..»
ТЕЛЕГИНА Валентина
ТЕЛЕГИНА Валентина (актриса театра, кино: «Комсомольск» (1938; Мотя Котенкова), «Учитель» (1939; Степанида Лаутина), «Член правительства» (1940; Прасковья Телегина), «Весна» (1947; научный сотрудник), «Драгоценные зерна» (1948; повариха Варвара Курочкина), «Кубанские казаки» (1950; птичница Авдотья Христофоровна), «Сельский врач» (1952; тетя Паша), «Чемпион мира» (1955; тетя Поля), «Земля и люди» (1956; Марковна), «Дом, в котором я живу» (мать семейства Давыдовых, Клавдия Кондратьевна), «Павел Корчагин» (самогонщица в тюрьме) (оба – 1957), «Дело было в Пенькове» (знахарка-травница Алевтина Власовна Оглоблина), «Стучись в любую дверь» (мать Геннадия) (оба – 1958), «Баллада о солдате» (1959; женщина-шофер), «Прощайте, голуби!» (1961; мама Генки Мария Ефимовна), «Суд» (1962; народный судья), «Живые и мертвые» (тетя Паша Куликова), «Сказка о потерянном времени» (главная роль – злая волшебница Авдотья Петровна) (оба – 1964), «Знойный июль» (1965; Матвеевна), «Три тополя на Плющихе» (Федосья Ивановна), «Доживем до понедельника» (школьная нянечка) (оба – 1968), «Телеграмма» (1972; Марья Ивановна), «Капля в море» (1973;
Телегина начала сниматься в кино, еще будучи студенткой ленинградского Института сценических искусств – в середине 30-х. Из-за своей неброской внешности она изначально была определена играть роли простых и добродушных героинь. И первой большой ролью Телегиной в кино стала именно такая роль – Мотя Котенкова в фильме Сергея Герасимова «Комсомольск» (1938). Как писали киноведы: «Искусство Телегиной отмечено теплотой, бытовой достоверностью, естественностью». За свою долгую жизнь в кино актриса переиграла огромное количество ролей второго плана, среди которых лучшими были: Прасковья Телегина («Член правительства», 1940), Христофоровна («Кубанские казаки», 1950), Клавдия Кондратьевна («Дом, в котором я живу», 1957), самогонщица Алевтина («Дело было в Пенькове», 1958), Мария Ефимовна («Прощайте, голуби!», 1961), Марья Ивановна («Телеграмма», 1972) и др.
В последние годы Телегина часто болела и в кино снималась все реже и реже. Одна из последних ее ролей – Матрена в телефильме «Голубка» (1978). Как пишет Э. Лындина: «Мы встретились, когда она была очень больна. Тяжелое, хриплое дыхание, отечные ноги, сердце сдавало с каждым днем… А ей, неуемной, энергичной, нетерпеливой, хотелось работать. Иногда что-то получалось, она молодела, собиралась, блестели глаза, в голосе звенели веселые нотки. Хотя случалось так все реже и реже. Не только потому, что уходили годы. В кинематографе старость обычно особенно трудна, в силу вступает жестокий закон невостребованности, замешанный к тому же на нашем циничном равнодушии. Нечто подобное происходило и в жизни Валентины Петровны…»
Похоронили В. Телегину на Головинском кладбище в Москве.
ТЕРЕНТЬЕВА Нонна
ТЕРЕНТЬЕВА Нонна (актриса кино: «Бухта Елены» (Елена Токмакова), «Самый медленный поезд» (главная роль – Лена) (оба – 1963), «В городе С» (главная роль – Екатерина Ивановна Туркина), «Шуточка» (главная роль – Наденька) (оба – 1967), «Дворянское гнездо» (1969; Жюстина), «Сеспель» (1970; Туся), т/ф «Крах инженера Гарина» (1973; главная роль – Зоя Монроз), «Бешеное золото» (1977; Ивонна Траут), «Транссибирский экспресс» (1978; главная роль – мадам Демидова), «Взрослый сын» (1979; Лена), «Похождения графа Невзорова» (1982; кокотка-кокаинистка Анна Григорьевна), «Любимец публики» (мама Трилли), «Соучастие в убийстве» (Бет Тайсон) (оба – 1985), «Красные башмачки» (главная роль – Ведьма), «Борис Годунов» (Ирина) (оба – 1986), «Железный занавес» (1994; мать Нелли), сериал «Королева Марго» (1996) и др.; скончалась 8 марта 1996 года на 51-м году жизни).
Рассказывает С. Садальский: «Актриса Нонна Терентьева умирала страшно и мучительно. О ее смерти так бы никто и не узнал, если бы не актер Андрей Вертоградов, позвонивший ей абсолютно случайно за две недели до смерти. Андрей пытался связаться с Союзом кинематографистов России. Ответ – полное безразличие. Далее с врачом онкологической больницы, который два года назад сделал ей операцию, и Нонна должна была после этого проверяться каждые три месяца. (Но хороший актер, он потому и актер, что верит в чудеса. Вокруг Нонны появились экстрасенсы и шарлатаны, обчистившие актрису до нитки.)
Когда Вертоградов попытался связаться с этим хирургом, чтобы он помог облегчить страдания, тот дал от ворот поворот. И все же мир не без добрых людей! От отчаяния Андрей связался с хосписом – американской больницей, где помогают умирающим раковым больным. Представительница этой больницы Нэнси Генуэй оказала ей помощь. Из Института Бурденко приходила каждый день русская женщина Татьяна Петровна, которая безвозмездно ставила капельницы, чтобы как-то облегчить страдания. Вы как хотите, но все же есть и актерское братство! Когда до кончины Нонны оставалось несколько дней, к ней все же пришли люди: Андрей Вертоградов, Ира Шевчук, Женя Жариков. А похоронить помогли благотворительный фонд актеров А. Вертинской, фонд культуры Н. Михалкова и ее однокурсники.