Панцирь
Шрифт:
Батар и Востр подняли женщину. Востр с удивлением в голосе заявил:
— Друг Танцор, так это ж Советница…
— Ну что-ж теперь… не убивать же ее за это.
— Да я не про это!
— А про что?
— Просто удивился.
Пацан тряс рукой, на ладони сильный ожог. Теперь понятно от чего руки Кряжа находились в таком плохом состоянии. Похоже — это норма для оракулов-самоучек. Хотя других я пока и не видел. Может и в целом норма.
Кряж спросил что-то. Пацан ответил.
Говорил Малой ровным спокойным голосом,
Интересно.
— Он особенный такой или эффект сомы?
— Говорит сома. Мол Советница перед выходом накачала.
— Ты веришь?
Оракул посмотрел на него, потом на меня, скептически изогнул бровь.
— Нет. Сома такого не делает. Врёт.
Батар вступился:
— Обычный пацан. У него шок. Придумали ерунду какую-то.
— Ну-ну.
— Врёт мелкий дружок, да, — подтвердил Востр.
— Кряж, как тебе конструкт?
— Впечатляет.
— Силён?
— Нет, но будет.
— Скоро?
Тот пожал плечами.
— Уточни, кто для него Советница, — попросил я.
Опять Кряж перешёл на язык сборцев. Малой молчал.
— Переведи: если не скажет, бросим здесь и его, и бабу.
Кряж исполнил приказ.
— Мать, — таков был ответ.
— Так вот чего она все время как в задницу ужаленная, — засмеялся Востр, вставляя новый барабан в Опцион. — У нее спиногрыз. Еще и вонючий харчок Всетворца — оракул, прости уж Кряж.
— Прощаю.
— Мать-одиночка. Это весь дрянной характер объясняло.
— Как его звать? — спросил.
— Клио.
— Думаешь и в этом может врать?
— Не знаю. Спроси у Востра, у него модуль.
Я и забыл.
— Востр…
— Да Клио шкета зовут. Зачем ему по такой мелочи врать то?
— Спроси, что они делали.
Востр спросил.
— Убегали.
— Ладно. Идём дальше, хватит время тратить.
Перед тем как отправиться дальше, Батар раздавил прикладом концентрат-семечки, которые так и остались сращенными с руками кукол. Вгляделся: удивительно, но за время разговора, они успели прорасти в глубину мяса, почти до кости. Пытались спрятаться или повлиять на тело, погибшего носителя?
Батар и Востр тащили женщину.
Мы с Кряжем глядели по сторонам. На ходу я перезарядил Центурион, а Виверне опять суждено дожидаться помещения и передышки.
Клио шёл сбоку, ближе к Батару. Должно быть, из всей нашей шайки, Батар единственный, кто казался нормальным. А может Малой хотел быть ближе к матери, но в это я особо не верил. В Идоле было больше эмоций, чем в нём.
Какое-то время движения по Аллеям вокруг только ошалелые гражданские бегали. Порезанные, пожженные, побитые.
Две группы от нас что-то требовали, но Востр первых отогнал ругательствами, а вторых насилием: тому, кто вышел вперед, высоченному мужчине в рубахе и серебряной
Один раз и мне досталось: набросился толстяк-промышленник в мундире, перепачканном красными пятнами.
Он тряс меня, размазывая кровь с изрезанных ладоней по панцирю. Опухшее лицо его без маски пострадало от прямого удара. Сломан нос, заплыл глаз.
Я терпел.
Моды пытались работать. Чувствовал холод.
— Atola, жирник, — угрожающе сказал ему.
— Правильно не жирник, а жировик, — смеясь, поправил Востр.
Промышленник будто не услышал. Он не прекращал свою жалостливую болтовню, выпрашивал, потом орал, тыкал в грудь пальцем, а потом куда-то в сторону глубинных пещер. Так понимаю, обозначал что мы должны идти решить какую-то волнующую его проблему.
Я нацелил на нос червя Центурион и сделал знак ладонью отойти.
Повторил чётче:
— Atola.
Он опять не услышал. Отступать не стал: болтал, кричал, требовал. В результате, когда тон в очередной раз скакнул до особо истеричных ноток, пробудивших во мне тяжеловесное эхо раздражения, не выдержал — прострелил ему голову.
Он упал — стало хорошо.
Разглядывая черты лица, такие спокойные, сказал:
— Не понимаю.
— Чего? — спросил Востр.
— Я как-то не так ваше шанкарское слово произносил? Почему этот гуль не отошёл?
— В таких случаях надо говорить не atola, а asna, — объяснил Востр.
— А разница?
— Atola — восклицание, удивление напополам с возмущением… Asna — грубый посыл далеко и надолго.
— Понял.
— Но он всё равно бы не отошёл, друг Танцор.
— Почему?
— Промышленники — их никто не трогает.
— Неприкосновенные. Помню.
— От этого они думают всякое, и рассчитываю, друг Танцор, на определенный шаблон поведения, мол все будут перед ними на задних лапках как оролуги прыгать. Но оно, само собой, работает только когда закон есть.
Хмыкнул.
— Должно быть он удивился.
— Не хочешь узнать, что он так усердно пытался донести?
— Нет.
— А…
— А тебе пулю в голову не пустить?
— Нет…
— Вот и насчёт рассказа — нет. И даже Батар не посмеет обвинить меня в жестокости, — с раздражением глянул на здоровяка. — Я вашего жирника предупредил. Время выждал. Он подумал, что бессмертный. Бывает. Ошибся.
— Я удивлён твоему терпению, — сказал Батар.
— А я бы вообще сразу пристрелил, — между делом бросил Кряж. — Как подошёл. Пока возможность есть.
Востр рассмеялся.
За следующие три минуты Кряж четыре раза поднимал шипомёт и стрелял в проросшие на стенах концентрат-семечки. Они уже, к тому времени, половину стены захватывали чумной ржавчиной. Плоды взрывались и оседали рыжей пыльцой. Потом мы спокойно двигались дальше.