Панихида
Шрифт:
— Так-то лучше.— Посол повернулся к исследователям, которые глядели на него с откровенной благодарностью.— Я полагаюсь на вас во всем, что касается любой дополнительной информации, которую вы сочтете нужным предоставить нам до начала официальной церемонии. Возможно, некоторые факты нам нелегко будет воспринять, но все же мы станем действовать, исходя из собранных вами данных. Проделанная вами работа ляжет в основу построения отношений с новой разумной расой. Вне зависимости от того, транксы это, квиллпы, пайтары или кто угодно другой, правительство Земли и колоний одинаково относится ко всем разумным существам.— Он еще раз внимательно посмотрел на своих сотрудников.— Кто-то с этим не согласен?
Ответом было лишь напряженное покашливание в задних рядах.
— Благодарю.
Поднявшисьс
— Леди и джентльмены! Сейчас мы выйдем отсюда и попытаемся разобраться с пухнущей на глазах толпой земной и внеземной прессы, которая уже находится, по-моему, на грани помешательства. А специалисты иммиграционного контроля и медики тем временем успеют закончить свою работу. После чего вы сможете представить нас новым друзьям с далеких звезд. Я буду признателен за любую информацию, которая поможет мне и моим сотрудникам в общении с прессой и с инопланетными гостями, не говоря уже о правительстве.
Это оказалось проще сказать, чем сделать. Когда посол вышел на трибуну и начал отвечать на вопросы, часть журналистов атаковала людей с «Чагоса» и младших сотрудников дипкорпуса, суля все мыслимые и немыслимые награды за любую информацию о пайтарах. Все что угодно — имена, цифры, события, симпатии и антипатии, возможность интервью, записи изображений. Предоставившего что-либо из вышеперечисленного обещали просто озолотить. Естественно, информация должна была быть эксклюзивной. Торги дошли до точки кипения, как только один из членов экипажа корабля проболтался, что за время путешествия некоторые пайтары научились говорить на земшарском. Перспектива взять первое интервью у одного из потрясающих гуманоидов, внятно отвечающего на вопросы, ввергла журналистов в совершенное безумие.
Но никто не снизошел к их мольбам и не поддался на посулы. Инопланетян решили оставить в карантине до тех пор, пока Аль-Намкиз и его сотрудники не придут к выводу, что прилетевшие готовы к общению с кем-либо, кроме специально подготовленного персонала. Экипаж «Чагоса» хранил гробовое молчание, поскольку получил строжайшие предписания на сей счет, а сотрудники дипкорпуса сами знали не много. По мере поступления к ним информации она мелкими порциями скармливалась брызжущей слюной прессе.
Не все, однако, относились к инопланетянам дружелюбно. На Земле нашлись и такие, кто взирал на всех внеземных разумных существ с опасением, граничащим с паранойей. Правда, подобные субъекты составляли лишь малую часть населения планеты. Некоторые из них выставляли свою ксенофобию напоказ, постоянно делая шумные заявления для прессы и обивая пороги правительственных учреждений с требованиями свести к минимуму близкие контакты с любыми инопланетянами. Инцидент с рассекречиванием колонии транксов в Амазонском заповеднике, случившийся несколько лет назад, только подлил масла в огонь.
Но даже самым активным ксенофобам оказалось нелегко полить грязью пайтаров. Каким бы поверхностным не являлось впечатление, основанное на физической привлекательности, для формирования общественного мнения оно явилось определяющим. Тут люди ничуть не изменились со времен каменного топора и первой дубины. Так или иначе, обыватели, увидевшие пайтара по трехмерке, с гораздо большей охотой пригласили бы в гости его, а не транкса, чей вид ассоциировался с гигантским тараканом или муравьем. Похвалиться адекватной этикой в смысле отношения к различным разумным существам могли лишь сотрудники государственных учреждений й научных организаций, которые вели себя с должной аккуратностью и осторожностью, не форсируя развитие отношений с пайтарами.
Вскоре двое инопланетян, лучше остальных овладевшие земным языком, приняли участие в информационной программе всемирного трехмерного вещания. Когда один из них просто улыбнулся, прежде чем ответить на вопрос, это произвело эффект разорвавшейся бомбы. Интерес к новым соседям по Галактике возрос настолько, что правительство утратило над ним какой-либо контроль. Осторожность, присущая выборным членам правительства, не смогла устоять
Некоторые личности с критическим складом ума, не ослепленные эмоциями, пришли к выводу, что пайтары ведут себя неприветливо, но основная масса людей объясняла манеры инопланетян прирожденной застенчивостью, которая только добавляла им очарования. Пришельцы не были особо общительными, но и не были чересчур замкнутыми. Хотя их передвижения пока ограничивались комплексом на острове Бали и резиденцией в Цюрихе, в пределах этих мест они могли общаться с кем хотели.
Возможности пообщаться с пайтарами ждали многие, и не только исследователи или профессиональные ксенологи. Самые разные люди проявляли чудеса изобретательности, чтобы пробиться сквозь чиновничьи заслоны. Но уполномоченные сотрудники отдела межпланетных отношений вели себя безупречно. Предполагалось, что пайтары получат свободу передвижений на Земле не ранее чем через год, по установлении официальных отношений с их правительством и завершении всевозможных медицинских и научных исследований. Здесь мнения официальных лиц людей и пайтаров полностью совпадали.
Пресса ежедневно передавала свежую информацию обо всем, что делали братья по разуму. Все, связанное с ними,— жесты, фразы, одежда, цвет волос, поведение — немедленно вошло в моду на Земле и в колониях. Пайтарам подражали.
Чудесные инопланетяне немногое смогли предложить земным ученым, однако демонстрировали полную готовность поучиться у землян чему угодно, хотя их сдержанно-официальный стиль общения слегка этому мешал.
По правде говоря, чрезмерная увлеченность людей вновь открытой расой негативно отразилась на отношениях с другими разумными существами, контакт с которыми был установлен ранее. Про транксов практически забыли. Конечно, ученых и ксенологов несложно понять — трудно уделять время и силы общению с насекомовидным созданием с фасетчатыми глазами, шевелящим усиками, когда имеется возможность изучать физически совершенных мужчин и женщин, однозначно выглядящих как млекопитающие. Широкая общественность придерживалась того же мнения.
И в то время как на Бали поступали десятки тысяч запросов о работе с пайтарами, с транксами никто не хотел даже разговаривать. Извиняться перед ними выпало тем специалистам, которые контактировали с ними и раньше. Однако необходимость развития взаимоотношений между людьми и транксами не исчезла, потому требовалось искать методы дальнейшей работы в этом направлении.
Глава третья
Хэтвапредек стояла посреди ухоженных растений, заботливо высаженных в плодородную почву, которая служила крышей подземной колонии, и рассматривала окружающий ее чуждый мир. Она ничуть не опасалась, что ее кто-нибудь увидит. Еще до того, как около двадцати земных лет назад произошло преждевременное рассекречивание колонии, которое, впрочем, пошло только на пользу дела, обитатели подземного улья свободно передвигались по этой части мира, эгоцентрически называемого здешним населением Землей. Естественно, транксы строго придерживались ограничений, которые были обговорены с человеческим правительством. И Хэтвапредек пользовалась каждым удобным случаем, чтобы еще раз выйти наружу.
Конечно, это не Ульдом и не Ивовица, но влажные тропические леса, минимально пострадавшие в ходе прогресса цивилизации землян, напоминали ее родную планету.
Яйцеклады самки слегка дернулись, когда, широко расставив все шесть ног, она стала устраиваться на скамейке, замаскированной под ствол упавшего дерева.
В подлеске слева скрывалась тварь, чей запах был очень хорошо ощутим. Усики сами повернулись в ту сторону — и Хэтвапредек почуяла запах тигровой кошки раньше, чем увидела ее. Кошка опустила голову, разглядывая широко раскрытыми глазами нечто слишком большое и чужеродное, чтобы стать обедом. Затем растворилась в окружающей зелени, мелькнув, как струя желтого дыма.