Паника в ложе "В"
Шрифт:
— Валяйте, маэстро!
— Есть одно лицо, которое должно весьма рельефно маячить на нашем горизонте. Духовно оно здесь присутствует. Тем не менее даже увядшая фиалка не бывает столь незаметной — мы не видели его и не слышали о нем ни единого слова. Разумеется, я имею в виду Лоренса Портера, которого считают укравшим драгоценности, лежащие у вас в кармане. Вы даже не допрашивали этого молодого человека — по крайней мере, насколько мне известно. Вам хоть удалось его поймать? Или его отпустили вместе с остальными свидетелями?
— Нет, он заперт в полном одиночестве в подвале — единственном месте, которое для этого подходит, — а ключ хранится у меня. Я допросил этого жиголо, прежде чем занялся прочими свидетелями. Но мне лучше сразу предупредить вас кое о чем.
— Да?
— У нас нет возможности обвинить его в убийстве — у него алиби размером с целый дом. Если он будет отпираться, то нам даже не удастся пришить ему кражу, так как единственный свидетель мертв.
— Вы не возражаете сообщить нам, что он делал вечером? Хотя бы то, что он об этом сказал?
— О'кей! В начале репетиции я его засек, но он, по-видимому, скрылся за кулисами. Потом Портер все время к кому-нибудь приставал, постоянно находясь на виду. А в начале третьего акта затащил двух женщин в «зеленую комнату»…
— Затащил? — воскликнул Нокс. — Каких женщин?
— Нет-нет, это не то, что вы думаете. Две женщины — это старая дама Кейт Хэмилтон, которая играет Кормилицу, и та, которая играет леди Капулетти, — не помню ее фамилию, но она у меня записана.
Портер соблазнил их игрой в крап. Обе женщины играли этим вечером и раньше. Кормилица не появляется в третьем акте до второй сцены, а леди Капулетти — до самого конца первой сцены, которая очень длинная, так как в ней происходят все поединки.
Леди Капулетти нагрела партнеров почти на двадцать баксов. В конце первой сцены она бросила кости и побежала на сцену. Но к этому времени Марджери Вейн уже была мертва. После этого Кормилица вытянула у Портера еще несколько долларов. Они все еще играли, когда репетицию остановили. В результате Портер обзавелся алиби, которое могло бы обелить самого Капоне. [96] Следовательно…
— Это очень интересно, — заметил доктор Фелл. — Но что говорит Портер? Что он ответил, когда вы обвинили его в краже драгоценностей?
96
Капоне, Аль (Альфонсо) (1899–1947) — американский гангстер.
— Что леди Северн сама их украла, и что он это видел.
— Леди Северн украла собственные драгоценности? Полагаю, это не было…
— Это не было ложной кражей с целью рекламы или получения страховки, — договорил лейтенант. — Такое предположение просто невероятно. Но история с каждой минутой становится все более запутанной, маэстро. Что делали золотое ожерелье, браслет и газетная вырезка в проходе под ложей «В»?
— В данный момент на это трудно ответить.
— Я не утверждаю, что Портер невиновен, — совсем наоборот. Но если он украл драгоценности, то почему вернул их? Или предположим, — продолжил Спинелли, походивший в колеблющемся свете зажигалки на Борджа [97] на празднике, — драгоценности все-таки взяла леди Северн. Мы не можем быть уверены, что они не связаны с убийством. На них не было отпечатков пальцев — их вытерли начисто. У леди Северн имелась газетная вырезка. Что, если она сама взяла ожерелье и браслет с какой-то причудливой целью? Вы согласны, что это на нее похоже?
97
Борджа — знатное итальянское семейство испанского происхождения, представители которого (папа Александр VI, его дети Чезаре и Лукреция) прославились в конце XV — начале XVI в. чудовищными преступлениями.
— Боюсь, что да, — отозвался доктор Фелл.
— Если бы я только мог понять, как было совершено убийство!.. Сейчас мы идем повидать Лоренса Портера — надеюсь, этот допрос он долго не забудет! А тем временем… Что-нибудь не так, мистер Нокс?
— Вы хотите, чтобы я стоял здесь, как статуя Свободы?
— Да, но держите факел повыше! Вот список — актеры, актрисы и прочие, кто имеет бесспорное алиби. Музыкантов и рабочих сцены исключаем сразу — они все время были на виду. Бенни Майер, дирижер, сам был полумертвым к четверти двенадцатого. Итак, слушайте:
«Энтони Феррара — Ромео. На сцене во все критические моменты. Полное алиби». Слава богу, с парнем все в порядке! «Ли Хаксли — Тибальт. То же самое». Смерть Тибальта на сцене, очевидно, произошла одновременно со смертью настоящей. «Бен Редфорд — Бенволио. Оставлял сцену на двадцать секунд, поддерживая раненого Меркуцио. Актеры на сцене видели его стоящим в кулисах вплоть до возвращения. Результат — алиби». — Лейтенант Спинелли прочистил горло. — «Энн Уинфилд — Джульетта, и Харри Диливен — Парис». Джульетта, как и Кормилица, в третьем акте появляется только во второй сцене, а Парис — чуть позже их. Посмотрим, что мы имеем. «Были вдвоем в уборной Париса наверху, которую он делит с Тибальтом и Бенволио, тогда находившимися на сцене. Результат — алиби». Так как мы уже исключили Кормилицу и леди Капулетти, игравших в крап с Портером, то у нас уже семеро исключенных.
— Есть еще один персонаж, — заметил Нокс, — который очень много пребывает на сцене до своей гибели. Меркуцио, которого играл Бэрри Планкетт. Его вы тоже исключили?
— Что касается этого, мистер Нокс… — Лейтенант оборвал фразу. — Миссис Нокс? Я думал, вы давно ушли. Ждете вашего мужа?
Джуди, все еще бледная и с напряженным взглядом янтарных глаз, вышла из зала через левую вращающуюся дверь. Пламя зажигалки отбрасывало на стены тусклый колеблющийся свет.
— Да, я ждала его. Причем ждала несколько часов. Неужели вы еще не закончили?
— Боюсь, что нет, миссис Нокс.
— В этом месте просто жуткая атмосфера! Можно я побуду с вами, пока вы закончите ваши дела?
— К сожалению, миссис Нокс, — промолвил лейтенант, — вы едва ли можете сопровождать нас. Мы собираемся допросить мошенника-жиголо, который украл драгоценности, — вам там не на что смотреть. Правда, мне хотелось сперва поговорить с некоторыми актерами — особенно с Бэрри Планкеттом, — но так как они уже ушли…
— Ушли, но не все! Мистер Планкетт с его утомительным чувством юмора еще здесь, а также Энн Уинфилд и еще кое-кто. Я ждала в «зеленой комнате», и когда шла сюда…
— Вы ждали в «зеленой комнате»?
— Да.
— Уходя, вы выключили свет?
— Господи, конечно нет! Здесь так жутко — все время кажется, что за тобой кто-то крадется…
— Оставьте в покое свет, лейтенант! — вмешался доктор Фелл. — Эта внезапная страсть к экономии…
— Кто тут говорит об экономии? — донесся голос с западной стороны фойе.
Пламя зажигалки осветило круглую физиономию и лысую голову Джадсона Лафаржа. Он только что вошел через дверь, хотя казался материализовавшимся из бело-розовой стены.