Папа Карло из Монте-Карло
Шрифт:
– Вот только твоя сумочка сюда не годится.
– И это все, что вы можете мне сказать?
Но тетя лишь пожала плечами. Мол, что толку сокрушаться по волосам, когда головы уже давно нет?
Инга снова вздохнула и стала обдумывать, что бы ей такое еще добавить к своему внешнему облику, чтобы хоть немножко его украсить. У нее была отличная лаковая сумка под «крокодила» темно-вишневого цвета. Но эта сумка диссонировала с платьем столь явно, что ни у кого не оставалось сомнений: она не подойдет.
– Могу предложить вот это, – сказала одна из портних, демонстрируя
– Это еще что?
– Узелок.
И женщина проворно кинула в тряпочку телефон, расческу и еще какие-то мелочи, которые дала ей Инга. Потом все свернула и подала Инге уже готовую конструкцию.
– Раньше простые девушки носили всякие мелочи либо в корзиночках, либо в узелках. Корзиночку мы тебе раздобыть уже не успеем, а узелок – пожалуйста!
Инга взяла узелок в руки и критически осмотрела себя в зеркале. Вид у нее был удручающе нищенский. К тому же платье хоть и село по фигуре, но было немного длинно. Подол волочился по полу.
– Так это же и хорошо! – весело воскликнула тетя. – Не видны твои туфли. А они, дорогая, ты уж прости, но совсем-совсем из другой эпохи!
Инга ничего не ответила своей тете. Она продолжала разглядывать свое отражение. И чем дольше смотрелась на саму себя, тем отчетливей понимала: катастрофа случилась, а она даже не может ничего с этим поделать. Ей придется поехать на бал в платье нищенки.
– И ведь за другим платьем мы все равно уже не успеем, – прошептала Алена. – Нам бы прически себе соорудить успеть.
– Какая может быть к ЭТОМУ прическа? – огорченно произнесла Инга.
– К платью идет еще чепчик, – поспешно произнесла одна из портних, показывая нечто неопределенного грязно-серого цвета, сплошь в живописных дырках и пятнах, какими был усажен также и сам наряд Золушки.
– Отлично подойдет к вашему платью.
– Охотно верю.
В голосе Инги слышался такой сарказм, что портниха сконфузилась, хотя это совсем и не она пролила злополучную тушь.
– Ну, что ты сомневаешься? – подбодрила Ингу ее тетя. – Это счастливое платье.
– Думаете?
– Еще бы! Вспомни, Золушка ведь в итоге обошла всех своих соперниц.
– Хорошо, раз вы так считаете, то я в нем и пойду, – покладисто согласилась Инга, смирившись со своей участью. – Хуже уже все равно ничего не может быть.
– А прическа?
– Не хочу я себе никаких причесок.
И нахлобучив чепчик – проклятый, он опять же устроился у нее на голове, словно там и родился, – Инга повернулась к Алене:
– Ты себе делай прическу, макияж, твое платье действительно красивое. А я пойду так.
– Ты уверена?
– Да, – твердо кивнула Инга. – Тетя совершенно права, это не просто бал, это маскарад. А туда можно наряжаться как угодно.
– Ну, ты просто умница! – кинулась обнимать ее Алена.
А тетя просияла радостной улыбкой.
– Я вас обеих тоже очень люблю, – улыбнулась им в ответ Инга.
Но много времени на поцелуи у подруг не было. Им следовало поторопиться, если они хотели все-таки попасть на маскарад, затеваемый господином Ибрагимом.
Впереди их ждал салон красоты, визажист и маникюр.
– Чувствую себя не в своей тарелке, – поделилась она с Аленой своими страхами. – Как ты думаешь, меня вообще пустят? Не выставит меня швейцар обратно на улицу?
– Платье сшито отличным мастером. Это сразу чувствуется. И стоить оно должно немало. А прислуга в таких местах притерпелась к разного рода посетителям. У нас есть билет, есть маскарадные костюмы. А то, что один из них… очень оригинальный, так это наше дело и ничье больше.
Инга со вздохом кивнула. Ей все еще не давала покоя мысль, что ее подруге повезло сегодня куда больше, чем ей. Но тут уж ничего не поделаешь. Алена всегда была такой везучей. Если из всего размерного ряда оставалась только одна вещь, то смело можно было предположить, что это будет как раз нужный Алене размер.
В назначенный час подруги были уже на месте. К зданию, в котором находился клуб и в котором должен был вот-вот состояться маскарадный бал, то и дело подъезжали машины одна шикарнее другой. Такого скопления дорогого металла Инга не видела еще никогда в жизни. Обычно все эти машины были рассредоточены по всему городу, и поэтому богатство их владельцев не так сильно бросалось в глаза. Ну едет себе богатенький Буратино, и пусть едет. Посмотришь и забудешь. Но сейчас все эти машины очутились практически на одном маленьком пятачке. И проходящие мимо люди кидали изумленные взгляды на «Бентли», «Кадиллаки», «Мазерати» и выглядящие тут совсем скромно «Мерседесы».
– Тихомиров нас не обманул, тут будет круто! – радостно произнесла Алена.
Но Инга совсем не ощущала радости при мысли о том, что через несколько минут она вольется в эту шикарную тусовку. Она следила глазами за девушками, молодыми женщинами и дамами, которые спешили к дверям клуба, и понимала, что никто тут не одет хуже, чем она. Как-то воспримет эта разряженная публика появление среди них бедной замарашки? Если швейцар не выгонит, то они уж точно!
Алена тоже понимала и разделяла тревогу Инги. И чтобы отвлечь свою подругу от мрачных мыслей, она спросила:
– Есть одна вещь, которая до сих пор не дает мне покоя.
– Какая вещь?
– Ты не знаешь, откуда у Тихомирова взялись деньги на эти билеты?
– Да ты что! – воскликнула Инга. – Откуда у следователя такие деньги! Тихомиров эти билеты не покупал! Они достались ему даром!
– Даром?
– Ну, не совсем даром. Я неправильно выразилась. Тихомирову их дал один человек.
– Как это дал? Подарил?
– Ну, можно сказать, что и подарил. Когда я спросила Тихомирова, откуда у него эти билеты, он начал долго, много и, самое главное, путано объяснять. А Залесный говорил мне, что, если человек в ответ на простой вопрос начинает отвечать пространно и с ненужными подробностями, значит, он лжет или, во всяком случае, не вполне с вами откровенен.