Папа в окне напротив

Тимофеева Ольга Вячеславовна

– Мне надо обсудить с Юрой вчерашний случай. В этом он больше разбирается.
– Но про того, кто там в папке, все равно Егор ничего не рассказал.

– Все равно я против него ничего не сделаю. Это ведь богатый кто-то, да?

– Да. И ты действительно против него ничего не сделаешь. У него есть связи и деньги.

– Такое ощущение, что у нас правосудие на стороне того, у кого больше денег. И такое ощущение, - щелкаю выключателем газовой плиты, - что ты его покрываешь и оправдываешь.
– Слежу за Егором, чтобы проверить

свои предположения. С одной стороны, он не похож на того, кто будет все это организовывать, с другой, я его совсем не знаю. 

– Просто когда ты ввязываешься в такую борьбу, одна, ты должна понимать риски. Есть ли тебе, что терять? Чем ты готова пожертвовать ради достижения цели? Юран как раз за правду. И ему добиться того, чтобы наказание нашло виновного, доставляет удовольствие. Для него это своеобразное хобби, и он от этого кайфует. Но. Он живет один. Его родители за границей. У него нет девушки и детей. Из друзей у него только мы. Потому что он знает, что любой слабый человек рядом с ним - это его уязвимое место. Твое уязвимое место - Катя. Как только он будет наказан - за него захотят отомстить.
– Знает, куда надавить, чтобы я испугалась. 

Чтобы подумать над его словами, беру со стола пустую тарелку и накладываю туда пельмени. 

– Ты намекаешь на то, чтобы я забрала заявление? Или это твой знакомый? 

Он усмехается и растягивается в улыбке. 

– Онежа, если бы мне надо бы, чтобы ты забрала заявление. Я так бы тебе и сказал. Но тут мне все равно на него, потому что он не самый порядочный человек. А вот ты сама за себя постоять не сможешь и защитить тоже. 

– Полиция тоже не сможет меня защитить?

– Онежа, блин. Тебе важнее наказать кого-то или жить спокойно?

– Ты его выгораживаешь?
– Ставлю перед ним тарелку. И обидно за то, что все они такие же. Что прокурор, что врач. Им хорошо, они друг за друга, а как другим жить, их не волнует. 

– Да черт, нет.
– Слышу уже в спину, потому что разворачиваюсь и оставляю его одного. Желания находится в одной квартире нет. А еще ему помогала.
– Да подожди ты. 

– Думаешь, я не видела, как вы переглядывались с прокурором.
– Накидываю куртку, не глядя на парня.

– Нет, - отрезает, но я не верю.
– Вот что у вас за манера? Не дослушала, сделала выводы, развернулась и убегать. 

– Тогда скажи, кто он?
– Натягиваю ботинки, давая последний шанс.
– Вернее, я знаю, кто он, откуда ты его знаешь? Кто он тебе?

– Онежа, не лезь в это. 

– Может, это они вчера по твоей наводке ко мне приставали, а? После тренажерного зала? А потом ты пришел защитить и сегодня надавить на меня? А? Так? Я угадала?

– Херню не неси.
– Повышает голос в ответ. 

– Значит, я угадала. Герой, блин. Странно еще, что твои дружки меня тут не ждали. 

– Хватит чушь нести. 

– Можешь передать им, что я заберу заявление, но вам это все вернется бумерангом.

Все ваши деньги и связи не сделают вас счастливыми.
– Дергаю ручку двери и выхожу в коридор.

– Дура, - слышу в спину и хлопаю громко дверью. 

Сам дурак. 

Выбегаю в коридор и вижу цветок. Обещала же его полить.

Достаю из сумки блокнот и пишу записку:

«Цветок надо полить».

Надеюсь, кто-нибудь прочитает.

Глава 7. Онежа

Возвращаюсь на работу и начинаю усиленно протирать листья пыли. Это немного успокаивает после разговора с Егором. Я одновременно прокручиваю в воспоминаниях как спасала его от зеленки, как он смотрел на меня. А потом молча слушал меня и ничего не отрицал, ни подтверждал. Значит, я была права. Я должна была быть права, раз он ничего не ответил.

– Онежа Алексеевна, добрый вечер, — звонит Катина воспитательница ближе к шести.

– Здравствуйте.

– Катя уже осталась одна. Может, вы заберете ее раньше?

Забрать Катю раньше, это значит сейчас закрыть магазин и быстро за ней сбегать. Оставить не с кем, поэтому придется привести сюда и досиживать до конца рабочего дня уже тут.

– Хорошо, пускай одевается, я сейчас заберу.

Клиентов, итак, уже нет. Если одного кого-то и пропущу, то ничего страшного. Накидываю куртку, закрываю магазин на ключ и быстрым шагом иду в сад. Хорошо хоть он недалеко.

С опаской прохожу арку, в которой вчера меня поджидали. Чтобы сделаться еще более незаметной, накидываю на голову капюшон, а на пол-лица натягиваю шарф. Но к счастью сегодня тут никого нет.

Воспитательница сама доброта сегодня. Приветливо встречает и вручает мне в руки уже одетую Катю.

Я присаживаюсь перед дочкой и целую ее в носик. А потом касаюсь своим носом ее и улыбаюсь. Жду, когда она тоже улыбнется. Значит, все в порядке. Забираю Катину папку с рисунками и дежурно прощаюсь с воспитательницей. Беру Катю за руку и выхожу из группы.

– Много сегодня нарисовала, Котеныш?
– спрашиваю у дочки, а та в ответ довольно кивает.
– Мы сейчас пойдем ко мне на работу, побудешь там, хорошо? А потом домой.
– Катя довольно кивает. Она любит бывать у меня и рисовать растения разные.
– Подожди, - киваю ей и достаю телефон.
– Да, Ань.
– Отвечаю моей начальнице. 

– Онежа, ты где, блин? Сазонова приехала за букетом! Звонит и кричит, почему магазин закрыт?!

Вот все это должно было произойти именно сегодня что ли? Сазонова - владелица сети цветочных магазинов по всему городу. Я даже не знаю, как ее зовут, но фамилия Сазонова - своего рода кнут, которым пугают всех. Я видела то ее всего раз-два. И ей надо было приехать за чертовым букетом именно в те десять минут, пока я выбежала за Катей.

– Я на пять минут отошла, Ань, за дочкой в сад. Он уже закрывается. Буду через три минуты.