Папа в окне напротив

Тимофеева Ольга Вячеславовна

Он так и не понял, что между нами произошло, поэтому я каждый раз придумываю новую отговорку. То занят, то сам перезвоню, то чищу зубы. Он вроде и верил, пока. Как будет дальше, я не знаю и думать об этом не хочу.

Слышу, как они о чем-то переговариваются, но не вслушиваюсь.

– Бать, - снова зовет спустя минут пятнадцать.

– Что Вов?
– Довольный такой. Наверное, на Новый год она пришлет ему ipad.

– Ева приедет на новый год. Будет в городе. Представляешь? Мы встретимся, наконец. Я бы позвал к нам пожить, - Только не это.
– Но она

будет не одна.

Не одна. А с кем. Да зачем? Зачем? Да мне вообще должно быть пофигу, с кем она приедет!

– Отлично. Встретитесь.

– Мы же позовем ее в гости?

Вова-Вова. Был бы ты постарше, я бы рассказал тебе, почему не стоит звать в гости свою бывшую любовь.

Глава 23. Егор

– Кать?
– Лежим в темноте и ждем, когда будет двенадцать ночи. Варя проговорилась, что завтра у меня день рождения и теперь Катя ждет, когда наступит новый день, чтобы первой меня поздравить.

– Да, пап.
– Тут же откликается.

А я не могу еще привыкнуть к этому «пап». Все кажется, что придет настоящий папа и скажет: «Эй, папа я вообще-то».

– А почему ты не разговаривала? Что случилось?

– А ты ругаться не будешь?

– Не буду, малыш, рассказывай.

– Я была у бабы Зои, играла с котиком.
– Голос начинает дрожать, и я прижимаю девочку крепче к себе, - он как прыгнул на меня, я упала и оторвала шторы. А баба Зоя сказала, что это я виновата, обзывала плохими словами. А потом сказала, что у меня никогда не будет папы, потому что я плохая и вру. А еще так плохо говорю, что ничего не понять и мой папа сбежал поэтому.

– И ты решила лучше молчать. Чем говорить плохо?

Кивает и начинает плакать. Втягивает носом сопли и сильно держит, как будто я сейчас ее брошу.

– Детка, - обнимаю еще крепче и прижимаю к себе.
– Папам вообще все равно на это. Ребенок рождается и вообще не умеет говорить и ходить. А мама и папа его этому учат.

– А почему ты тогда меня бросил?

Вопрос, к которому, по правде, я не был готов. И не знаю, поймет ли она меня вообще. Сложно-то как.

– Кать… я не твой папа. То есть я не твой папа, который, - … который тебя сделал. Что за бред.
– То есть у тебя где-то есть настоящий папа. Но никто не знает, где он. А я хочу его заменить. Поэтому и спрашивал тебя, хочешь ли ты такого папу как я.

– Очень хочу.
– Снова вжимается в меня в темноте, а потом залазит и ложится на меня. Обнимает настолько, насколько может.

– Я не сбегу от тебя, не бойся. И никому не отдам. Я ж тебя полюбил, когда ты вообще не говорила, и сейчас люблю, даже когда ты не все правильно говоришь. Знаешь, что мы с тобой сделаем? Запишем тебя к специальному детскому врачу, который помогает научиться выговаривать все буквы. Хочешь?

– Хочу.

– Но обещай, что больше так делать не будешь? Если тебя кто-то отругал и обидел все рассказывай мне или маме. Тогда мы накажем того, что обидел нашу малышку. Кто эта баба Зоя, кстати?

– Мы с тобой ее встретили тогда. Возле лифта.

– Понятно. Ну все.

Уже двенадцать. Можешь поздравлять, дарить свой подарок и спать будем.

Катя включает ночник и протягивает открытку. Даже не думал, что меня растрогает когда-то детский подарок. Но она старалась. Меня нарисовала. Глаза зелёные. Волосы желтые. Губы на пол-лица. В общем, так она меня видит. Ну и пусть. Лишь бы не плакала.

– Спасибо, Катюш, - целую в щеку и поправляю взлохмаченные волосы.
– Ты чудо. Завтра повесим ее в рамку над моим столом. И никогда больше не молчи. Всегда рассказывай то, что тебя волнует.

– Пап, уже можно начинать?

– Начинай, - выдыхаю и усмехаюсь.

– Я хочу в сад завтра! Хочу всем показать, что я уже разговариваю. А еще хочу, чтобы ты меня отвел.

– Тебе еще рано в сад. Можешь не идти.

– Ну хотя бы на полдня. Ну, пожалуйста. У нас так можно. До сна.

– Утром посмотрим.

Выключаю свет, и теперь точно ложимся спать.

Надеялся, что утром она передумает. Ну, зачем ей этот сад? Но Катя упрямая, капец. Сказала, что пойдет и забрать ее надо до обеда. У меня дел много. Говорю, что заберет ее бабушка, но я отведу.

Довольная выбирает платье, а я перебираю её вещи и вижу, что там совсем мало спортивного. Надо будет приодеть малявочку. Еще недельку отдохнет от операции, и пойдем опять с ней в зал.

До сада метров сто, но она эти метры проходит как по подиуму. С улыбкой и держа меня за руку. В группе ее я уже был. Воспитатель пусть и другой, но рад видеть Катю после выздоровления.

– Здрав- ствуй-те.
– Громко произносит Катя, немного искажая буквы.
– Это мой папа Егор.
– Воспитательница ухмыляется, мол, можно было и не говорить. А я тоже считаю, что если рад чему-то и хочешь делиться, то делись. Мало ли, сколько это счастье будет длиться.

Целую Катю перед уходом, передаю воспитательнице и предупреждаю, чтобы спать не укладывали, мы ее заберем.

После сада захожу в свой зал и проверяю, как там дела. Из-за Кати и Онежи пришлось отменить свои тренировки, передать клиентов другим тренерам, и сделать скидку за неудобство. Но, правда, времени на все теперь не хватает. Катя требует много внимания. Я, даже свой день рождения, решил не праздновать пока. Потому что веселиться и радоваться не хотелось.

Еду в больницу, чтобы навестить девушку. Вал с утра написал, что прекратил введение препарата, и она скоро должна прийти в сознание.

Все эти дни было какое-то странное чувство, что теряю что-то. С одной стороны нашел, а с другой, теряю. Как перетягивание каната. Как -то неожиданно захотелось жить втроем. Чтобы и Онежа, и Катя были рядом. Чтобы для них что-то делать, вместе куда-то ходить, ездить. Наверное, я старею и просто устал от всех бессмысленных развлечений.

Паркуюсь возле клиники и звоню Валу. Предупреждаю, что я приехал. А когда встречаю, жму ему руку и хлопаю по плечу.

– Мы перевели Онежу в обычную палату. Скоро должна очнуться. Но это как пойдет. Будить ее не нужно, но можешь побыть рядом. И с днем рождения, кстати.