Папаша напрокат

Чемберлен Диана

– Нет, – Лаура рассмеялась. – Это далеко не рекорд. Но комета, которую я открыла совсем недавно, будет больше этой, – она указала на фотографию. – Следующим летом ее можно будет увидеть без телескопа.

– Так, значит, ты занимаешься изучением комет?

– На самом деле нет. Как профессионал я изучаю планетарную атмосферу. Поиск комет – мое хобби. Я посвящаю этому свое свободное время и пользуюсь телескопом, который стоит на галерее.

– Ты шутишь?

Лаура догадывалась, что Эмме наскучил этот разговор. Она почти не притронулась к бургеру.

Но если в другое время Лаура попыталась бы уговорить ее поесть еще немного, на этот раз она не стала этого делать.

– Может быть, нам поиграть во что-нибудь? – предложила она. – А потом мы съедим шоколадный кекс, который принес Дилан.

Они вернулись в гостиную, половили игрушечных рыбок в музыкальном пруду и сыграли в «Страну чудес». Эмма по-прежнему не отходила от матери, все с тем же подозрением смотрела на Дилана, но Лаура надеялась на лучшее. Дилан оказался славным человеком. У них обязательно все получится.

В восемь часов Лаура уложила Эмму, но, когда собралась уходить, малышка изо всех сил вцепилась в ее руку, не желая оставаться в одиночестве. Возможно, она просто не хотела, чтобы Лаура возвращалась к Дилану.

– Тебе понравился Дилан? – спросила дочку Лаура. Эмма пожала плечами и крепче прижала к себе кролика.

– Может быть, мы попросим, чтобы он показал нам, как он поднимается в небо на воздушном шаре? Тебе бы этого хотелось?

Эмма кивнула.

– Спи крепко, моя радость.

Лаура осторожно высвободила свою руку и наклонилась, чтобы поцеловать Эмму. Та указала пальцем на ночник.

– Я включу его.

Лаура спустилась в гостиную.

Дилан стоял возле книжного шкафа, изучая фотографию, на которой были вместе Рэй, Эмма и Лаура. На снимке Эмме было только два года, и она напоминала темноволосого маленького эльфа.

– Это твой отец? – спросил Дилан. – Это дедушка Эммы?

Лаура рассмеялась. Она не в первый раз слышала этот вопрос.

– Это Рэй, – сказала она.

– Твой муж? – от удивления у Дилана округлились глаза. Совсем как у Эммы.

– Да.

– Прости, я подумал… – На скулах Дилана загорелись два красных пятна, и Лауре это понравилось.

– Все ошибаются. Рэй был на двадцать один год старше меня.

Дилан снова взглянул на фотографию.

– Эмма была замечательным ребенком, она и сейчас просто чудо, – сказал он, – но я представляю, как тебе непросто теперь общаться с ней.

– Да, но я думаю, что ей еще труднее. Она хочет что-то сказать и не может.

– А какой она была до… того, как все случилось?

– Хочешь посмотреть пленку? – предложила Лаура. Глаза Дилана радостно вспыхнули.

– Конечно.

Лаура перебрала кассеты, вставила одну в видеомагнитофон.

– Здесь Эмме четыре года, – объяснила она, усаживаясь в кресло у телевизора с пультом управления в руке. Дилан расположился на диване. – Я снимала это в Бразилии, где работала в обсерватории. Эмма и дочка ее няни специально переодевались и пытались разыграть для нас скетч.

На экране появились Эмма и маленькая Карлита. Они хихикали и придерживали одной рукой разноцветные шарфы, которые прикрывали их волосы, а в ушах качались огромные серьги. В скетче не было ни смысла, ни рифмы, но малыши были в восторге. Эмма говорила больше Карлиты, пересыпая свою речь португальскими словами, которым научилась у няни и своей подружки. Она все время прерывала Карлиту, не давая той открыть рот. Дилан подвинулся на край дивана, совершенно завороженный зрелищем. Лаура сама давно не пересматривала эту запись, и теперь ей было больно. Эмма начисто утратила всю жизнерадостность и уверенность в себе.

Пленка закончилась, Лаура нажала на перемотку. Они с Диланом сидели молча.

– Господи, – наконец заговорил он, – она же не закрывала рта.

– Такова настоящая Эмма, – сказала Лаура.

– Она была такой говорливой.

– Эмма начала говорить очень рано, – подтвердила Лаура. – Она болтала без умолку, говорила с любым, кто оказывался рядом. А если оставалась в одиночестве, то говорила сама с собой. – Ей стало грустно при воспоминании о том, какой была Эмма. – Она великолепно общалась. Каково-то ей сейчас? Каково человеку, привыкшему высказывать свои мысли, неожиданно потерять возможность говорить? Как она это выносит? Ее болтовня сводила с ума и меня, и Рэя, но сейчас я отдала бы все на свете, только бы снова услышать ее голос.

Дилан смотрел на погасший экран. Он судорожно глотнул, и Лауре показалось, что он сейчас расплачется. У нее самой глаза щипало от слез.

– Я чувствую себя совершенно беспомощным, – Дилан не сумел скрыть своего разочарования.

В его голосе Лаура услышала нотки отчаяния и побоялась, что он сдастся.

– Ты будешь приезжать к ней? – спросила она.

– Конечно. Обещаю тебе, Лаура. Я буду с вами. – Его лицо было серьезным, и Лаура поняла, что он говорит правду. – Я столько потерял, потому что не знал ее раньше.

– Ты сердишься на меня за то, что я не сказала тебе о ней?

– Нет, я не сержусь. Я не готов был стать отцом для Эммы. В то время я пребывал не в лучшей форме.

Лаура вздохнула и откинулась на спинку кресла.

– В последние дни я все больше ощущаю себя детективом. Люди, которых я любила, становятся для меня загадками. Я не понимаю, что творится в голове у Эммы, да еще эта женщина… – Она махнула рукой. Зачем углубляться во все это?

– Какая женщина? – спросил Дилан.

– Это долгая история, – вздохнула Лаура.

– Я никуда не спешу. – Он поудобнее уселся на диване, приготовившись слушать.

Лаура рассказала ему о смерти отца и его неожиданной просьбе, о своих визитах к Саре Толли и своей неспособности понять, что связывало эту женщину с ее отцом. Она не забыла и о странных письмах, показала Дилану последнее послание.

– «Потеря памяти может быть благословением», – прочитала Лаура вслух. – «Сара ничего для вас не значит. Не ездите к ней больше». – И снова мороз пробежал у нее по коже.

– Странно, – Дилан подался к ней. – У этой женщины нет семьи?