Папирус любви
Шрифт:
– Болеть точно не будут, – удовлетворенно кивнула Джина. – С другой стороны, если начнет кусаться, то такие выбивать даже как-то жалко...
– Она не станет кусаться, – хмыкнул подошедший к невольнице Рондо. – Правда, леди Птичка? Зачем тебе лишаться такой красоты?
– Не стану, – Катя отрицательно мотнула головой, с горечью понимая, что тем самым соглашается на все возможные разновидности орального секса. – Пожалуйста...
– Вот и хорошо, – рыжая легонько подергала за цепочку, насладилась испугом своей новой игрушки, а затем обернулась
– Да, сейчас...
Пока маг копался в стоявшем возле камина шкафе, Джина аккуратно собрала прическу невольницы в один большой пучок, закрепила его очередной веревкой, после чего довольно хмыкнула:
– Вот так.
– Хорошо, – одобрительно кивнул подошедший к ним Рондо. – Ты займешься или я?
– Давай я. Мне нравится эта девочка.
– Держи...
По-прежнему растянутая в весьма неудобной позе рабыня снова ощутила прикосновения теплых рук своей хозяйки и мгновенно встревожилась:
– Что это?
– Ты слишком любопытна, солнышко, – ответила рыжая, черпая из протянутой волшебником емкости странную зеленоватую субстанцию. – Эта мазь сделает тебя гладкой и нежной как шелк.
– В смысле? – Катя нервно дернулась, с подозрением косясь на садистку. – Что вы имеете в виду?
– Не тебе слишком много шерсти, – объяснила Джина, размазывая противную слизь по животу воспитанницы. – Это надо исправить.
– Я не хочу... ой... ой!
Не обращая внимания на протесты девушки, хозяйка замка опустила руку чуть ниже и начала массировать самые потаенные участки ее тела. Сначала спереди, потом сзади...
– Ай!
– Хватит вертеться, солнышко. Молчать, я сказала!
Ощутив угрозу, студентка благоразумно заткнулась, постаравшись не делать никаких лишних движений.
Убедившись, что новых реплик можно не ждать, рыжая сволочь довольно кивнула, взяла новую порцию зеленой жижи и принялась размазывать ее по телу невольницы. Затем сместилась в сторону, повторила процедуру...
В конце концов мазь все-таки закончилась, а Джина, внимательно изучив результат своей деятельности, удовлетворенно хмыкнула и обернулась к магу:
– Думаю, больше не надо.
– Хорошо. Тогда идем.
Уже через минуту Катя осталась в полном одиночестве – из комнаты вышел даже сидевший возле камина громила.
Какое-то время студентка прислушивалась к наступившей тишине, а затем, догадавшись, что мучители не собираются возвращаться, обратила внимание на свои путы. На пробу двинула ногами, попыталась освободить из чересчур тугого браслета руку...
– Давай же...
Стоять на цыпочках было трудно. Чрезмерно напряженные из-за неудобной позы мышцы ныли, любые попытки хоть как-то облегчить свои страдания оборачивались новыми болезненными ощущениями, веревки все сильнее врезались в щиколотки, намазанная на кожу слизь вызывала настойчивое желание почесаться, гнусная цепочка то и дело терзала грудь, добавляя ко всему происходящему яркие и незабываемые эмоции...
– Да чтоб тебя, – студентка резко
Бедра и подмышки начали чувствовать слабое жжение, сопровождающееся неприятный покалыванием. Внизу живота предательски потеплело.
– Блин, блин, блин... черт! Кто-нибудь! Помогите!
Крохотные иголочки пробрались между ножками рабыни, заставив ее выругаться, а затем резко дернуться в тщетной попытке свести колени. Не добившись желаемого и осознав, что единственный шанс на избавление от мучений состоит в том, чтобы каким-то образом освободить руки, Катя изо всех сил рванулась, поджала ноги...
– Помогите! Я больше не могу!
Весь ужас ситуации открылся перед ней спустя несколько минут.
Браслеты, намокнув от выступившего пота, только усилили свою безжалостную хватку. А мазь отреагировала на разгоряченное тело студентки еще более неприятным образом – зуд усилился, став совершенно невыносимым.
Исступленно бьющаяся в путах девушка поняла, что с каждым новым движением лишь усугубляет свое положение, но прекратить сопротивление было уже не в ее силах. Безжалостные иголочки, все настойчивее и настойчивее покалывающие нежную кожу, буквально сводили с ума, заставляли извиваться, бессмысленно дергать веревки, молить о пощаде...
В конце концов, под сводами зала разнесся наполненный страданием рыдающий вопль:
– Госпожа Джина! Кто-нибудь! Помогите! Пожалуйста...
Дверь открылась только минут через сорок, когда пленница окончательно растеряла все силы и полностью смирилась со своей участью, безвольной колбасой повиснув на удерживавших ее веревках.
– Еще живая, – донесся до ее ушей веселый голос рыжей садистки. – Даже шевелится.
– Пожалуйста... выпустите...
– Еще рано, леди Птичка. Вам придется подождать как минимум час.
В словах молодого мага слышалось искреннее участие, но измученная девушка его не оценила:
– Пустите... мне больно! Жжется...
– Потерпишь, – лениво ответила рыжая, высокомерно игнорируя дрожащие от усталости ноги своей пленницы и расчертившие ее лицо дорожки слез. – Ты справишься.
Пытка продолжилась. Катя вяло шевелилась и тихо стонала, больше всего на свете желая потерять сознание или банально сдохнуть, ее хозяева о чем-то переговаривались, гуляли по залу и возились с какими-то жуткими приспособлениями, а вернувшийся к камину охранник лениво рассматривал огонь.
Время шло.
– Ладно, – в конце концов Рондо подошел к невольнице, опустился на корточки и начал развязывать одно из креплений. – А то головой тронется еще.
– Рановато, – скептически хмыкнула Джина. – Ты в нее влюбиться успел, что ли?
– Нет, не успел.
– Ну, как скажешь...
Почувствовав свободу, Катя издала протяжный стон и начала тереть немилосердно затекшие руки. А затем, спохватившись, принялась скрести ногтями кожу, желая стереть все еще действующую мазь.