Папирус любви
Шрифт:
Катя застонала и снова дернулась, чуть не плача от разочарования – поцелуи были чересчур невесомыми, палец двигался слишком медленно, а редкие прикосновения языка лишь усугубляли ситуацию, все сильнее возбуждая трепещущее тело, но не позволяя ему достичь разрядки.
– Боже... пожалуйста...
Оказавшаяся возле ее груди рука уверенно взялась за цепочку. Девушка почувствовала слабое натяжение, возбужденные соски тут же откликнулись... и все закончилось.
На жаждущую любви промежность
– Ааа! За что?!
– Мне кажется, кое-кто здесь забыл, что удовольствие еще нужно заслужить, – усмехнулась Джина, снова поднимая хлыст. – Да, милая?
– Нет, нет, пожалуйста... ааа!
– Рабыня не имеет права распоряжаться собой, – назидательно произнесла садистка, замахиваясь в третий раз. – Этим занимаются хозяева.
– Ааа! Я поняла! Пожалуйста, госпожа Джина!
– Да мне все равно, поняла ты меня или нет, солнышко. Мне хочется как следует тебя выпороть.
– Ааа! Не надо!
На этот раз безжалостный хлыст попал по самому чувствительному месту из всех возможных, вызвав у истязуемой отчаянный и наполненный страданием вопль:
– Ааа! Я больше не буду!
– Не будешь чего? – искренне удивилась рыжая, прекращая порку. – Ну-ка, рассказывай.
– Ничего не буду, – студентка, ощутив, что дело пахнет еще большими проблемами, постаралась уйти от прямого ответа. – Пожалуйста...
– Ладно, – безмятежно улыбнулась Джина. – Буду пороть тебя до тех пор, пока ты не признаешься в том, что натворила.
– Я ничего... ааа! Ничего не... Ааа! Ааа! Пожалуйста!
– Крики тебе не помогут, солнышко. Только правда.
– Нет... ааа!
Какое-то время прикрученная к столу девушка старалась вырваться, наполняя зал горестными криками и орошая все вокруг слезами отчаяния. Затем вспомнила про отдыхавшего где-то рядом волшебника.
– Господин Рондо! Спасите! Ааа!
– Увы, леди Птичка, – подошедший к столу маг заботливо убрал с ее заплаканного лица прядь волос и ласково улыбнулся. – Вам лучше сказать правду. Иначе никак.
– Не надо! Ааа! Хорошо, я все скажу!
– Молодец, солнышко. Рассказывай.
– Я ласкала себя, – обреченно выдохнула Катя. – Ночью.
– Какой кошмар, – голос мучительницы наполнился искренним осуждением. – Нам придется тебя наказать. Сегодня будешь спать в другой комнате.
– Да, госпожа Джина, – пробормотала студентка, не веря, что отделалась настолько легко. – Спасибо.
– Вижу, ты начинаешь понимать, как нужно себя вести, – удовлетворенно хмыкнула рыжая. – Это заслуживает награды. Хочешь есть?
Желудок мгновенно напомнил о себе негодующим бурчанием и девушка испуганно кивнула:
– Да, госпожа.
Проклятые ремни ослабли, выпуская ее тело на волю.
– Ох...
– Первые несколько дней будет неприятно, – сообщил наблюдавший за ней Рондо. – Затем ты привыкнешь, а через декаду сможешь спокойно садиться на этот самый шпагат.
– Несколько дней? – простонала Катя, растирая иссеченные хлыстом места. – Я не выдержу.
– Выдержишь, – фыркнула садистка, несильно шлепая свою рабыню по ягодицам. – Иди в комнату для кормления. Туда.
Название комнаты ей откровенно не понравилось, но выбора не было. Осторожно переваливаясь с ноги на ногу, девушка дошла до указанного проема, зашла в маленькую светлую каморку и остановилась.
Прямо не нее смотрел прикрепленный к деревянному столбу пенис.
Мощный, грубый серо-зеленый пенис, сделанный из чего-то, весьма напоминающего собой резину.
– Это что?
– Инструмент для кормления, – охотно пояснила зашедшая в комнату вслед за ней Джина. – Будем вырабатывать у тебя... как там говорила эта самовлюбленная курица?
– Сосательный рефлекс.
– Точно. Будем вырабатывать у тебя сосательный рефлекс.
Катя открыла было рот для возражений, но мигом сообразила, что сможет добиться лишь новой порки и благоразумно промолчала.
– Сегодня тебе полагается очень вкусная каша, – с ноткой зависти сообщила хозяйка замка. – Советую съесть ее всю. Иначе заснешь голодной. Давай.
Пленница робко шагнула вперед.
При ближайшем рассмотрении пенис оказался не таким уж страшным. Зато проделанные в нем отверстия и уходящая в небольшую металлическую емкость трубка вызывали определенные сомнения.
– Мне нужно...
– Сосать, милая, сосать.
Догадавшись, что споры ни к чему не приведут, Катя решилась, плотно обхватила губами упругий стержень, а затем осторожно втянула в себя воздух.
Ничего не произошло.
– Глубже, милая. Видишь вот эти дырочки? Пока ты их не закроешь, ничего не получится... руки за спину, быстро!
Студентка испуганно дернулась, но тут же поняла, что от нее требуется и вернулась к призывно раскачивающемуся на своем столбе органу. Глубоко вздохнула, зажмурилась, попыталась взять его в рот целиком...
– Кха... черт... кха! Он горький!
– Надо же, какая сладкоежка нам попалась, – хмыкнула рыжая. – Солнышко, у тебя есть полчаса. Если ты будешь умницей и съешь всю кашу, вечером тебе достанется еще и ужин. Если не съешь – ляжешь спать голодной, я уже говорила. Время пошло.
Длинный бугристый цилиндр заполнил ей весь рот, настойчиво ткнулся в гланды...