Папирус любви
Шрифт:
— Есть хочешь?
— Да, госпожа Джина...
Зеленый пенис также растерял большую часть своего отвратительного образа, став тем, чем он по сути своей и являлся — обычной соской. После нескольких откровенно неудачных попыток студентка кое-как запихала длинный горький цилиндр себе в рот, а еще через пару секунд в изможденный организм наконец-то начала поступать еда.
– Смотри, какая она сегодня умничка, — восхищенно заметила рыжая, счастливыми глазами наблюдая за присосавшейся к кормушке девушкой. — Просто молодец.
— Притворяется,
Испугавшись разоблачения, Катя сделала неосторожное движение, чуть не захлебнулась от хлынувшей в горло жидкости, но мужественно сдержала кашель и продолжила свое занятие.
– Не переживай так сильно, девочка, – погладила ее по голове Джина. – Ты думаешь, мы ничего не понимаем? Ты ошибаешься. Но здесь все очень просто. Если рабыня ведет себя хорошо, то живет в тепле, уюте и сытости. Если рабыня ведет себя плохо, то ее секут ремнем, кормят помоями и укладывают спать в хлеве. А думать про хозяев всякие нехорошие мысли рабыням никто не запрещает. Понятно?
Студентка осторожно кивнула, шмыгнула носом и втянула в себя новую порцию каши. Затем еще раз, еще...
— Ну вот, – удовлетворенно кивнула воспитательница, когда трапеза закончилась. — Теперь пойдем на барабан. Нужно же как-то снабжать водой всю эту громадину.
Догадавшись, что ее используют в качестве движущей силы для обычного водяного насоса, Катя жалобно шмыгнула носом, но оказать сопротивление так и не решилась.
Внизу снова появилось медленно уходящее из-под ног дерево.
– - Мы вернемся через два часа, – сообщил Рондо, выходя за дверь. – Ведите себя хорошо, леди Птичка.
“А куда я денусь... спасибо хоть, что не на весь день...”
Увы, но ее тихая радость оказалась преждевременной – не успевшие отойти от вчерашней тренировки мышцы немилосердно болели, энергии от съеденной каши было слишком мало для комфортной ходьбы в гору, а связанные за спиной руки вкупе с прикованными к стене сосками довершали тягостную картину.
Впрочем, девушка с честью выдержала это испытание.
– Мне нравится эта покорность, – заметила вернувшаяся в комнату рыжая стерва, внимательно рассматривая шагающую по барабану пленницу. – Рабство тут явно в крови.
Катя не стала поддаваться на очевидную провокацию и Джина, разочарованно хмыкнув, отвязала удерживавшую ее веревку.
– Пойдем, солнышко. Сегодня у нас демонстрационный день.
– А что это такое, госпожа?
– Узнаешь. Иди за мной.
К удивлению студентки, ее хозяйка сразу же направилась к расположенному возле камина выходу. Девушка последовала за ней, прошла мимо скучавшего в своем кресле охранника, оказалась на широкой лестнице...
– Шевели копытцами, дорогая.
– Да, госпожа...
Лестница закончилась выходом на широкую и длинную галерею, по которой свободно гулял холодный ветер. Чувствуя, что стремительно покрывается гусиной кожей, Катя обхватила
Совсем рядом сверкали чистой белизной величественные горные пики. Далеко в стороне виднелась покрытая зеленью низина. А прямо под стеной замка располагалось глубокое ущелье, на дне которого просматривалась извилистая речка.
– Замечательный вид, не правда ли? – подошедшая к ней Джина оперлась на парапет и мечтательно уставилась куда-то вниз. – Смотри, если мы продадим тебя варварам, то ты поедешь вон по той дороге. А если твой новый хозяин окажется уроженцем юга, то тебе придется...
– Госпож-жа, мне холодно, – щелкнула зубами невольница. – Если я заболею и умру, вы н-не получите за меня д-денег.
– Рондо вылечит, – отмахнулась от ее слов рыжая. – Не беспокойся об этом. Лучше подумай, что случится, если ты воплотишь в жизнь свои хитрые планы и сбежишь отсюда. Как далеко ты сможешь уйти, прежде чем замерзнешь?
– Не з-знаю, госпож-жа.
– Ладно, идем...
Миновав галерею, они оказались в небольшом темном коридоре, из которого вышли в просторный и ярко освещенный зал. Здесь были разожжены сразу три камина, под потолком плавали уже знакомые девушке фонарики, а пол устилали восхитительно пушистые медвежьи шкуры.
В изможденное тело студентки начало возвращаться живительное тепло.
– У нас полтора часа, – сообщил устроившийся на длинном кожаном диване Рондо. – Слуги уже готовятся.
– Хорошо, – кивнула Джина. – Милая, тебе сюда. Живо.
Так и не сумевшая выспаться ночью, а теперь пригревшаяся и слегка осоловевшая от такого счастья Катя непроизвольно зевнула, прикрыла рот ладошкой, после чего забралась на стоявший в центре комнаты стол.
– Как закреплять будем?
– Чтобы все было видно. Перекрутим немного.
Студентка довольно апатично восприняла то, что ее уложили на спину и начали привязывать к доскам. Растянутые по углам столешницы руки также не вызвали особых эмоций. Зато момент, когда левая ступня начала смещаться вправо, а правое колено поехало куда-то влево и вверх, оказался слишком неприятным, чтобы оставить его без внимания.
– Ай! Господин Рондо, больно!
– Уже все, леди Птичка, – рассеянно ответил маг, затягивая очередной узел. – Мы ничего не забыли?
– Вроде нет. Дергаться не может, фигуру видно, грудь видно, к заднице доступ есть...
– Кляп?
– Точно.
Несколько секунд спустя Катя получила в рот большой деревянный шар, а ее воспитатели, целиком и полностью удовлетворившись содеянным, куда-то ушли.
В зале начали появляться слуги. Минут пять студентка наблюдала за тем, как они расставляют по углам комнаты маленькие столики, но в конце концов прикрыла глаза и задремала – на фоне ужасно проведенной ночи неудобная поза и стягивавшие тело веревки оказались не больше чем досадной помехой для сна.