Папство и крестовые походы

Заборов Михаил Абрамович

Тогда же началось изготовление по восточному образцу таких тканей, как муслин, дамаст (называются так по имени сирийских городов — Мосул, Дамаск), атлас (по-арабски «красивый»).

Нетрудно привести и другие примеры влияния Востока. Оно проявилось отчасти в культурно-технической сфере: так, с конца XII в. на Западе стали разводить и применять (первоначально для военных целей) почтовых голубей, давно использовавшихся в странах Востока (в IX в., например, голуби обслуживали «почтовую линию» между Мосулом, Багдадом и другими городами). Это влияние сказалось и во многих бытовых нововведениях, перенятых в восточных странах, вроде ношения бороды, устройства горячих бань, частой смены верхнего платья и белья (в период раннего средневековья европейцы умывались только холодной водой, и то лишь изредка, а платье носили до тех пор, пока оно не приходило в ветхость).

Все это так, но спрашивается, причем собственно здесь крестовые походы? Можно ли считать их,

как это делали иные историки, «учебными странствиями юной Европы на Восток»? Можно ли представить себе, что рыцари креста, которым, по выражению В. Г. Белинского, были свойственны «невежество, своекорыстие, разврат, неверие, смешанное с диким фанатизмом, кровожадностью», что эти самые рыцари, воевавшие по зову римских пап, явились передатчиками достижений восточных народов на почву Запада, что стяжательская деятельность этих грубых воинов христовых на Востоке привела к созданию новой культуры на Западе? Ответ на этот вопрос может быть только отрицательным. Разумеется, отдельные стороны культуры и быта Западной Европы испытали на себе и непосредственное влияние крестовых походов. Так, своими гербами, изображавшимися на щитах, различными геральдическими эмблемами рыцари были скорее всего обязаны тем самым арабам и сельджукам, с которыми они скрещивали оружие во время завоевательных экспедиций (впрочем, возможно, что, например, такой геральдический символ, как двуглавый орел, хорошо известный арабам и сельджукам, перекочевал на Запад через Византию). Точно так же западные завоеватели перенесли в Европу некоторые особенности архитектурного стиля восточных стран. Первоначальной моделью и образцом храмов с купольным сводом, получивших распространение на Западе в XII—XIII вв., послужила иерусалимская мечеть халифа Омара, — купольный свод был скопирован с нее в церковных постройках тамплиеров Вообще многие храмы, прежде всего, во Франции, строились в XII в. по образцу иерусалимской церкви святого гроба. Известно, далее, что крестоносцы привезли в Европу некоторые музыкальные инструменты. Со времени крестовых походов установилось обыкновение исполнять во время битвы военную музыку в том месте, где находился военачальник: звуки музыки служили ориентиром для участников сражения.

Но фактов такого рода набирается не слишком много, и значение их, с точки зрения общего прогресса европейского общества, не столь уж велико: оно ограничивается узкими и притом специфическими средневековыми рамками.

Кроме того, говоря о влиянии Востока, не следует упускать из виду, что обмен материальными и духовными ценностями между Западом и Востоком в средние века начался задолго до крестовых походов: первостепенную роль в перенесении хозяйственных, технических, культурных достижений Востока на Запад играли арабская Испания, Сицилия и особенно Византия. По справедливому замечанию французского историка Ж. Эберсольта, «Восток преподал Западу длительный курс обучения за много времени до крестовых походов». Да и во время самих крестовых походов Испания, Сицилия и Византия также в большой степени сохраняли свое значение «посредников» в общении между Западом и Востоком.

Конечно, историку трудно установить, где находились преобладающие очаги восточного влияния, через какие ворота преимущественно оно шло — из франкских государств Сирии и Палестины, или из Испании, Сицилии и Византии. Но все же в отношении многих явлений европейской жизни, имевших восточные корни, это можно сделать.

Известно, например, что с XII в. на Западе стало получать все более широкое распространение шелкоткачество: искусство изготовления дорогих шелковых тканей было передано сюда арабами и греками, причем связующим звеном в перенесении шелкоткацкого дела в европейские страны послужила Сицилия. Хронист Оттон Фрейзингенский, между прочим, рассказывает, что король Рожер II Сицилийский, овладев (в конце 40-х годов XII в.)

Коринфом, Фивами и другими греческими городами, являвшимися с XI в. центрами шелкоткацкой промышленности, переселил в Палермо тамошних ремесленников, начал поощрять устройство шелкоткацких мастерских и т. д. Равным образом, можно считать установленным, что когда с XII в. в западных странах стали употреблять бумагу (ее изготовлению арабы научились от китайцев в VIII в.; в X в. она уже широко применялась в Египте, а также в городах Сирии и Палестины), государства крестоносцев никакой роли в качестве передатчиков этого новшества в Европу не сыграли. Европейской родиной бумаги были арабские Сицилия и Испания: из Сицилии, уже в конце XIII в. (не ранее 1270 г.) изготовление бумаги было перенесено в Италию, а из Испании — во Францию и отсюда (в XIV в.) — в Германию.

Если обратиться к торговле, то и здесь мы обнаруживаем, что хотя довольно много понятий, связанных с торговым делом, — арабского происхождения (магазин, тара, авария, цехины и др.), но ряд важных терминов, а также правовых установлений и в этой области заимствован не с берегов Восточного Средиземноморья, а из тех же Испании и Сицилии. Так, еще в X в. оттуда перекочевал в христианскую Европу вексель: позднее вексельные сделки превратились в неотъемлемый элемент западноевропейской торговли.

Наконец, и в сфере бытовой жизни на Западе наблюдается сходная картина: например, мытье горячей водой и устройство бань, о чем было упомянуто ранее, укоренилось не только под воздействием обычаев, усвоенных крестоносными франками в Сирии, Палестине, Византии, но и — в равной мере — благодаря влиянию, пришедшему из арабской Испании [104] . Прав К. Каэн, который в одной из своих новых работ прямо обвиняет в незнании истории Европы тех ученых, которые «в сентиментальных рассуждениях доказывали, будто восточные влияния обогатили Запад в результате крестовых походов» [105] .

104

Полезной сводкой фактического материала, касающегося культурного влияния средневекового Востока на Запад, является небольшая, но богатая фактами книжка немецкого историка О. Spies. Orientahsche Kultureinflusse im Abenbland. Braunschweig, 1949.

105

C. Cahen. La feodaite et les institutions politiques de l’Orient latin, p. 191.

Но дело даже не в том, в какое время и откуда шли эти восточные влияния. Важно скорее другое — пути и каналы многообразного воздействия на Запад со стороны более развитого Востока определяли, в первую голову, международные хозяйственные связи, укреплявшиеся в XI—XIII вв., тот интенсивный товарообмен с Левантом, в котором все более активную роль приобретали города, поднимавшиеся на основе отделения ремесла от земледелия. Торговля, а не кровавые войны, обмен товарами и знаниями, продуктами ремесла и духовными ценностями, а не взаимное истребление во имя мнимо религиозных целей, — вот что вело к плодотворному для Запада соприкосновению с Востоком.

Разумеется, торговля занимала важное место и в экономической жизни государств, созданных крестоносцами. Мусульмане не без иронии говорили по поводу сребролюбивого западного купца: если бы он лишился одного глаза, то и тогда бы продолжал бывать на Востоке, чтобы вести свои дела.

Но эта интенсивная торговая деятельность на Леванте генуэзских, венецианских, марсельских, каталонских и других денежных людей обязана была своим значительным размахом главным образом внутреннему экономическому развитию Европы в XI—XIII вв. и в гораздо меньшей степени — привилегированному статусу торговых колоний во франкских государствах [106] . Характерно, что с течением времени, особенно с XIII в., западные купцы стали все чаще заключать взаимовыгодные торговые соглашения с Египтом и другими мусульманскими государствами, увидев в этом более прочную, по сравнению с колониальными привилегиями, основу для своего делового преуспеяния. В связи с этим и со стороны купечества также наблюдалось ослабление интереса к крестоносным экспедициям, которые только препятствовали нормальному извлечению барышей.

106

По подсчетам К. Каэна, количество торговых сделок, заключенных в 1100—1170 гг. между венецианскими и восточными купцами, в Александрии было большим, чем в Акре, а в Константинополе, примерно, таким же. Иначе говоря, Александрия и Константинополь, не находившиеся под властью крестоносцев, являлись в XII в. более значительными центрами левантийской торговли, чем портовые города франкских государств (См.: C. Cahen. Notes sur l’histoire des croisades et de l’Orient latin. «Bulletin de la faculte des lettres de l’Universite de Strasbourg», 1951, № 8, p. 332—333).

В чем на самом деле состояла роль крестовых походов в истории? Впрочем, было бы неверно полностью отрицать какую бы то ни было роль крестовых походов и крестоносных государств для развития средневекового общества на Западе. Они оказали известное влияние на судьбы западноевропейского феодального мира, но оно не было ни прямым, ни — тем более — определяющим.

Знакомство с Востоком несомненно содействовало переменам в образе жизни сеньоров. Рыцарь-крестоносец, вернувшись домой, не хотел жить по-прежнему. Награбленного хватало ненадолго, а он не прочь был теперь совсем сменить грубое домотканое платье на мягкие и красивые восточные одежды; украсить стены своего жилища коврами, заменить зеркала из отполированной бронзы или стали — стеклянными; пополнить свой простой стол изысканными блюдами, приправленными пряностями; самому пить и при случае дать своим гостям отведать ароматное восточное вино; блеснуть на турнире мечом с изящно отделанной бронзовыми инкрустациями рукоятью и ножнами из золота и слоновой кости; доставить соседу, с которым приятно провел время на охоте, корзину со свежими фруктами.