Пара для дракона, или погаси последний фонарь
Шрифт:
— Понятно, — Жакрам шагнул вперёд и подхватил её на руки. — Идём лечиться.
— Я...
— Специальные зелья. А ты что подумала? Впрочем, что бы ни подумала, я не против — но не вот прямо сейчас.
Гун мысленно отругала себя за слабость, но всё равно вжала лицо в его грудь, позволяя темноте за веками отодвинуть события этого бесконечного дня.
— Прости, — пробормотала она. — Эта слабость...
— Не говори глупостей, — сказал он сухо. — Не заставляй меня чувствовать себя ещё более виноватым. Ты была поразительно смелой сегодня, хотя один на один противостояла могущественным, старым, опасным драконам, каждый из которых мог в любой момент убить тебя. Более того: ты не спасовала перед теми, кто вбивал в тебя повиновение с детства. Мне ли не знать, как это много? Так что не смей умалять этого и говорить о моей паре глупости. Когда это всё уляжется — если мы всё же выиграем — я подарю тебе что-нибудь, достойное тебя. Пока — что бы ты хотела поесть?
Гун улыбнулась. Кажется, она всё же вытащила счастливую карту в этой азартной игре, именуемой жизнью; чем больше она узнавала Жакрама, тем больше убеждалась, что не пожалеет о своём выборе.
* * *
— Как признать тебя? — Гун оторвалась от блюд традиционной наговской кухни (поразительно вкусных и необычных, надо сказать) и немного удивлённо посмотрела на Жакрама. Даже чуть не начала задавать глупые вопросы, но вовремя одёрнула себя.
"Он ничего не знает о драконьем мире, — подумала она. — Тут мне придётся быть его опорой и проводником, так или иначе."
Она на миг засомневалась в том, что собирается сделать. С другой стороны... она уже рискнула всем. Так стоит ли поворачивать назад — теперь?
Чуть улыбнувшись, она встала из-за стола и протянула Жакраму руку.
— Я покажу, — сказала она спокойно.
Он заглянул ей в глаза, будто молчаливо о чём-то спрашивая, но послушно поднялся вслед за ней.
— Запоминай, — прищурилась она лукаво. — Я не стану повторять дважды. Запомнишь?
— Разумеется, моя госпожа, — его глаза горели ярче обычного. — Я не забуду.
— Хорошо же, — и она продолжила на древнедраконьем:
— Ты — моё Небо, где я могу летать. Ты — моё пламя, что горит во мне. Ты — мои крылья, что несут меня вверх. Я принимаю тебя.
Принятие обрушилось на неё, как приливная волна, полное и абсолютное. "Неужели это может быть с настолько мало совместимой парой — так?" — подумала она. И ей даже почудился тихий, насмешливый и вроде бы даже одобрительный смешок в ответ... но это, разумеется, была игра излишне расшалившегося воображения. Да и не до того было: у Жакрама память оказалась действительно отменной, и он в точности произнёс нужные слова, завершая единение.
— Моя пара, — сказала Гун тихо. — Я рада, что это именно ты.
И губы их слились в глубоком, чувственном поцелуе.
* * *
Много позже они сидели у камина.
Жакрам просматривал присланные Призрачным бумаги, Гун пила вино и походя отвечала на возникающие у него вопросы — коих, как несложно догадаться, было много.
— Ижеени не вышел на связь, — словно бы между делом сказал Жакрам. — Хотя должен был.
Гун стремительно подняла голову.
— Думаешь?..
— Не знаю, — Жакрам смотрел в огонь. — Я дал ему с собой некоторые свои игрушки, которые помогут выжить даже в полной заднице. Но теперь сомневаюсь — не стоило его туда отправлять.
— Кого, если не его?
— Да никого, — Жакрам отвернулся. — Ижеени мне дороже малолетки Жорана... только ему об этом не говори.
Гун понимающе улыбнулась:
— Не скажу. Хотя рано или поздно вам двоим придётся примириться, ты ведь знаешь?
— В этом контексте предпочту "поздно", — отмахнулся Жакрам. — Но всё же надеюсь, что это не обернётся словом "никогда".
— Не стоит недооценивать Ижеени, — сказала Гун. — Пусть нам с тобой его и не понять, но порой его совершенно безумные и одиозные решения в итоге оказываются...
— Единственно верными. Да. Ты права: в этой ситуации всё, что нам остаётся — довериться ему. И понадеяться, что его поразительная удача не отвернётся и впредь.
* * *
— Ты предал отца! — рычал Дижи. — Как ты посмел его предать?!
— Ты не поверишь — с удовольствием! — отозвался Ижеени и в последнюю секунду едва успел увернуться от какой-то смертоносной дряни.
— Отец дал тебе всё, урод неблагодарный! — рычал Дижи. — Он оставил тебя в живых, хотя ты того и не заслуживал, дал тебе силу и цель в жизни! Он приобщил тебя к великой миссии! Как ты смеешь отзываться о нём в таком пренебрежительном тоне?!
Ижеени рухнул к выжженной земле и посмотрел на лежащего без сознания Жорана. А ведь всё так хорошо начиналось...
* * *
Сначала всё шло воистину хорошо. Наверное, даже чересчур.
Первой и главной удачей можно счесть тот факт, что Ижеени смог выйти из межмирового перехода именно там, где нужно. И его даже не впаяло в стену. С учётом того, что в этой конкретной резиденции Лаари он бывал один раз в жизни и помнил всё крайне смутно — иначе как везением это не счесть.
Второй радостью оказалось количество и качество демонической стражи, с которой пришлось иметь дело. Было их мало, и ребята оказались не готовы к приходу Ижеени и вдвойне — к тому, что он на них нападёт. В какой-то степени это даже было избиение младенцев, но, отрывая голову очередному демону, Ижеени не сомневался: они сразу же доложат Лаари о его прибытии, если дать им время.
Позволять кому-либо сделать это он не собирался. А, как известно, самые молчаливые свидетели — мёртвые свидетели. Старая и очевидная истина.
Дальше всё тоже шло по накатанной: отыскать младшего братишку, устроить засаду... тут было одно затруднение — пришлось ждать. Насколько Ижеени понял, он попал как раз на народные гуляния в виде казни мятежников, сохранивших верность уничтоженной царской семье. Лаари насаждал свою волю в Вечном Царстве магией и драконьим пламенем...
У Ижеени внезапно появилось время наедине с собой. Первые минуты он потратил на то, чтобы связаться с Лимори, справиться у матери Даани о состоянии сына (стабильно паршивое, но не критичное) и, настроившись на остатки их с Гун ментальной нити, убедиться, что с той всё в порядке. Большего он сказать уже не мог — но и этого было достаточно, чтобы успокоиться.