Парадигматик
Шрифт:
…Только пустой трамвай стоял посреди шумной городской улицы. Его-то я и искал.
Все двери трамвая были распахнуты. Мой знакомый с широкими ладонями и благородными чертами лица предупредил, когда я вошел:
– Учтите, здесь все под моим контролем! – он, кажется, был обрадован моему появлению.
– Да, да, конечно, – охотно согласился я и показал ему всем видом, что не намерен спорить. – Можно, я сяду у того окна?
– Можно.
Контролер постоял в нерешительности, глядя на меня. Потом подошел и спросил тихо:
– О чем вы думаете?
– О разном.
– Я должен знать, о чем
– Хорошо, смотрите, о чем я думаю.
…Женщина лет сорока пяти, со следами подтяжек на лице, в розовом халатике с мохнатыми рукавами и в огромных мягких оранжевых тапочках стояла посреди просторной ванной комнаты. Широко расставив ноги, она склонилась над мини-джакуззи для массажа ног и говорила с равными паузами: «Сидеть, лежать, сидеть, лежать, сидеть, лежать». Маленькая собачка, пудель, преданно смотрела на нее и по команде ложилась, погружаясь в булькающую воду, так что лишь нос и уши оставались торчать из воды. «Хорошая моя, будешь здоровой, мамуся тебя вымоет», – воскликнула в порыве покровительственного чувства женщина, наклонилась еще больше и мокро поцеловала начинавшую трястись от напряжения собачку в нос…
…Дайвер уходил все глубже, глубже… Добравшись до дна, он достал изо рта смеситель и, широко улыбаясь, стал совать его мелким рыбкам, с интересом кружащим вокруг него. Ему казалось, что он говорит: «Теперь направо, рыбки! Правильно, рыбки! А теперь вверх, сейчас налево… какая замечательная симфония, рыбки! Молодцы». Однако получалось только бульканье, и большие пузыри устремлялись к поверхности. Он продолжал дирижировать смесителем и пускать пузыри. Скоро пузыри шли только из смесителя… Рот дайвера был открыт и наполнен водой, плавные дирижерские движения переплавились в судорожные подергивания… Рыбки продолжали кружить густым облаком вокруг неподвижного тела…
…За окном светило солнце, из форточки доносились веселые возгласы, но шторы в комнате были задернуты. Здесь царил полумрак. Невыносимо пахло потными тапочками и жирными чипсами. Около компьютера сидели два парня лет шестнадцати. Одного было не разглядеть: мешал шкаф, так что видны были только две его длинных ноги. Второй был толст, и лицо его мучили прыщи. Он извлекал из большого пакета горсть чипсов, зажатую в ладони, запихивал их в рот и протяжно хрустел.
– Нафига ты опять антивирус запустил? – спросил пискляво парень, которого было не разглядеть.
Толстый подросток перестал хрустеть, сглотнул.– Не люблю, чтобы комп ничего не делал. Пусть будет все время чем-то занят.
Духота в комнате постепенно усиливалась, а толстый любитель занятости еще долго хрустел жирными чипсами…
…Ледовое поле было ярко освещено юпитерами, подвешенным на высоте метров сорок, под самой крышей. Громко играли незамысловатые мотивчики популярных песен. Трибуны были совершенно пусты. По кругу, против часовой стрелки, вдоль самых стенок равномерным потом катились люди, умеющие ехать только прямо… даже тормозить не умеющие. Иногда, подобно искре в темной подсобке, поток прорезали мастера, догоняя друг друга.
В самой середине, внутри синего круга, оседлав надувного зеленого крокодила, сидели двое. Один из них был бывший бегун. И поэтому часто дрыгал
К ним подъехал человек с великолепной осанкой, грациозно затормозил, подняв небольшое облачко ледовых искр, и сказал:
– Я прошу вас уйти отсюда. Вы заняли середину катка и мешаете. Я намерен оттачивать мгновенное торможение внешней стороной лезвия. Вы заняли самое лучшее место для тренировки!
– А вы, кто, собственно, – с угрозой в голосе поинтересовался бывший бегун.
– Я танцор! Я в идеале освоил танец и понял, что теперь я должен расширить горизонты своей мысли! Для этого мне нужен люд, ровный люд.
– Вы, наверное, хотели сказать лед? – поправил его паралитик вежливо.
– А я что сказал, – огрызнулся танцор, и его верхняя губа задергалась, обнажая клык.
– Люд – вы сказали.
– Это вам послышалось. Уступите мне центр катка.
– Я пока еще не понял, с чего это мы должны вам уступать, – немного поднял голос бывший бегун.
– Как это непонятно? Я теперь тренирую свое мастерство общения со льдом. Оно, общение – это вечное скольжение, надрезы и лед, крошащийся о строгий металл.
– Не лучше ли общаться с этими замечательными девушками, аккуратно катающимися по кругу? – спросил удивленно паралитик. – Или с теми парнями, которые играют в колдунчики. Вы и сейчас неплохо катаетесь. Вы сможете играть с ними наравне.
– Я не хочу быть наравне. Я хочу быть выше!
– Вы очень стройный и достаточно высокий. Научите кататься вон ту курносую девушку в коротком платьице и в стильных круглых очках. Она ниже вас на голову и будет смотреть на вас снизу вверх, когда вы поедете рядом с ней, крепко держа за руку, оберегая от падения.
– Нет, меня это не устраивает, – холодно произнес танцор. – Мне нужны идеальные показатели. Только после этого я предстану перед взорами людей по-настоящему.
– В танцах взоры уже утомили вас? – сочувственно спросил паралитик.
– Не говорите со мной о прошлом! Никогда! Понятно?! И не заговаривайте мне зубы! Уступите мне центр поля! – закричал танцор в бешенстве.
– Вот что парень, убирайся! – предупредил бывший бегун. – У меня и моего друга, у каждого из нас, есть глупый надувной зеленый крокодил, и когда я рядом с моим другом сажусь на лед, я сажусь на этого мягкого и в меру теплого крокодила, а не на лед. И несмотря на то, что под нами жестокий лед, с которым просто нужно смириться, наш пустой в общем-то крокодил с хрупкой оболочкой спасает нас от холода. А ты совершенно один. У тебя нет надувного крокодила. И если ты сядешь на лед, тебе будет холодно и твердо. Ты мне этим не нравишься. Поэтому, уходи.
Бывший бегун договорил, повернулся к шахматной доске и больше не обращал внимания на танцора. Тот постоял минуту или две, сжимая кулаки так, что побелели костяшки. Наконец развернулся и уехал. На каток он больше не приходил.
– Ты знаешь, мне здесь очень нравится. Хорошо, что ты привел меня сюда. Ледовый дворец – это особенное место, – задумчиво произнес паралитик, покручивая в пальцах ладью, прежде чем сделать свой ход. – Здесь катаются как на подбор красивые, стильные, жизнерадостные люди.