Парадокс Вигнера
Шрифт:
– Кондрашка, матрю твою турецкую, – послышался крик атамана, – как стемнеить, к берегу рули и на якорь на нощь! Завтря с утра, снова за штурвалу….
– Понял я батянька, – отозвался Кондратий, – ишшо трохи, покель видать, а там и на якорь стану!
Солнце село, сумерки сгустились, но было ещё светло, когда Мирослава застыв от ужаса, инстинктивно прижалась к брату. Белояр повернул голову в ту сторону, куда смотрела сестра и тоже оцепенел. По пустынной палубе шла страшная старуха. Её, не расчёсанные седые волосы до поясницы, теребил лёгкий ветерок. Она шаркала ногами, передвигая их, как лыжи, держа обе руки вытянутыми вперёд так, как будто была
– Ведьма! – прошептал в ужасе Белояр, – свят, свят, свят, спаси Господи и сохрани!
Старуха двигалась по направлению к Кондратию, а он стоял, будто в оцепенении и улыбался ведьме. Она коснулась его лба средним и указательным пальцами левой руки и продолжила движение к лестнице, ведущей на нижнюю палубу, где гребцы работали вёслами. Белояр и Мирослава некоторое время смотрели ей в затылок, но спустя миг у обеих неожиданно появилось иллюзия, что они смотрят ей в фас. Отчётливо был виден длинный скрюченный нос, морщинистое лицо. Приоткрытый в шёпоте потрескавшихся губ рот, показывал страшные редкие и гнилые зубы. Вид морщинистого лица старухи, будто накладывался на её затылок, и поэтому одновременно можно было смотреть и на старческую физиономию и седые волосы затылка. Ведьма заметила, что её рассматривают брат с сестрой, её глаза злобно сверкнули, и у Белояра с Мирославой появилось странное ощущение обездвиженности. Они пытались сделать шаг, но невидимые путы, сковали движения ног.
Кондратий же стоял, как ни в чем, ни бывало, управляя стругом, поворачивая штурвал то влево, то обратно. Ведьма медленно спускалась по лестнице, и вскоре послышались крики ужаса гребцов. У Белояра и Мирославы возникла необычная иллюзия, будто они смотрят на нижнюю палубу сверху, что было возможным, только находясь рядом с Кондратием у штурвала. Гребцы группой сбились на корме струга, застыв в оцепенении, а ведьма медленно открыла скрипящую дверь в каюту Кондратия, вошла туда и громко захлопнула её за собой. Оцепенение одновременно прошло у всех, у Белояра, Мирославы и гребцов, которые тут же кинулись в каюту, где скрылась ведьма. Один из казаков выхватил из ножен шашку, висевшую неподалёку, и резко открыл скрипящую дверь каюты.
– Нема её здеся, – прокричал он, – она убралася отсель, нещисть триклятая!
– Слава Господу, свят, свят, свят, – выдохнули из себя хором казаки.
– Чаво орёти? – послышался голос атамана, выходящего из своей каюты с Новосильцевым.
Казаки наперебой стали рассказывать атаману о появлении ведьмы на струге и её исчезновении из каюты. Черкашенин хмурил брови, пытаясь понять что-то из общего гвалта. Он переводил взгляд на Новосильцева, но выражение лица государева посла говорило, что тот тоже ничего не понимает.
– А ну-ка цыц усе! – грозно закричал Черкашенин, – галдите, как стая гращей, матрю вашу! Нихай молодой княжий сын сказывает, али мой Кондратий!
Белояр и Мирослава стояли рядом с Кондратием, тот держал в руках штурвал струга и как заворожённый смотрел на Мирославу. Его глаза были полны нежности и ласки, а взгляд скользил по её белой шее, бюсту и нежным губам, чуть-чуть пухленьким и напоминающим лепестки лазоревого цветка, которыми по весне покрывается вся донская степь. Девушка сразу заметила перемену в поведении Кондратия и резкое появление к ней внимания с его стороны. До этого парень был к ней безразличен, отвечал грубо коротко, но
– Минут несколько раньше, – начал рассказ Белояр, – на палубе появилась ведьма! Прошла вниз, нырнула в каюту и исчезла! Свят, свят, свят! Не к добру это, папаня, я никогда не боялся нечистой силы, но сегодня она просто околдовала всех, кто её видел – мы не могли двинуться с места или даже пошевелиться….
– Кондратий, а ты чаво молщишь, как воды в рот хлябнул? – прервал атаман, обращаясь к сыну.
– А чего тут говорить? – неожиданно для всех ответил Кондратий на нормальном, не казачьем диалекте, – это приведение! Старуха исчезла так же, как и появилась! Помнишь, батя, лет пять назад такая же на хуторе Каныгине являлась? Ермак Подостогов рассказывал, что она неизвестно откуда объявилась у него в курене, а потом по улице прошлась к реке и вскоре исчезла. Ты ведь сам на Круге предупреждал его, чтобы зря народ своими рассказами не пугал, иначе плетей получит. А он клялся-божился, что правду говорит. Сколько уже лет прошло после появления той ведьмы и ничего плохого ни в хуторе, ни в Раздорах не случилось, чего зря панику поднимать?
Атаман, Новосильцев, Белояр и казаки-гребцы от удивления разинув рты, смотрели на Кондратия, не понимая, как можно в один момент научится говорить по-московски, даже лучше посла государева? Атаман обеими руками взъерошил свои волосы, что означало, он шокирован переменой и ничего не понимает, что произошло с Кондратием. Атаман на несколько минут потерял дар речи.
– Сын, матрю твою турщанку, – вымолвил он наконец, – у табе с башкою порядок? Ты щаво енто не по-нашенскому гутаришь? Али спужалси так дюжа?
– Я всегда так говорил, батя, – недоуменно ответил Кондратий, – почему не по-нашенскому? По-русски говорю!
– Ермаку Подостогову прищудилася ведьма, потамушта вина много пил, – возразил атаман сыну, – аль не помнишь, как посля у него сумасшествие слущилася?
– Я заметил, как ведьма ко лбу Кондратия прикоснулась двумя перстами, – информировал Белояр, – может, поэтому он говорит теперь иначе?
– Нет, княжич, ведьма открыла мне глаза, – тихо ответил Кондратий, – как я мог не заметить сказочно красивой девушки, Вашей сестры? Картиночки писанной, создания небесного, словно ангел….
Девушка тоже смотрела на Кондратия, не отрываясь, и отвечала ему нежным взглядом, удивляя своим поведением отца, брата и атамана. Тот выкатил глаза от всех неожиданностей, происходящих на струге, и ничего не понимая качал головой.
– Так ить ведьма порщу на табе навела, Кондратий, – вымолвил горестно атаман, – надоти бабке Меланьи показать табя, штоба сняла её!
– Любовь, атаман, это дар Божий, – наконец вмешался в разговор Новосильцев, – какая порча? Влюбился твой сын в мою дочь!
Иван Петрович это понял с первого взгляда на молодых людей. Было заметно, что он доволен этим. Князь быстро сообразил, что брак Мирославы и сына атамана Войска Донского будет лучше, чем с турецким пашой. Это позволит ему, послу государя русского полностью привлечь казачество на службу Ивану Грозному. Мирослава обрадовалась, услышав отца, а Белояр с раздражением смотрел на Кондратия. Атаман был крайне удивлён высказыванием Новосильцева, но постепенно и ему пришла в голову мысль, что невестка-княжна для Войска Донского и его лично будет твёрдой гарантией лояльности государя всея Руси на долгие годы.