Парадоксальная Золушка
Шрифт:
– Вынужден сообщить, что здесь благословение ещё фонит. Против венерических заболеваний это хорошо, но убивает флору кишечника. Обычно, за сутки эффект как от тридцати шести клизм.
– Выходит, четыре с половиной я уже вынес. – Итоги несложных математических расчётов оппонент рапортовал с минимальной задержкой и бодро. – До сих пор никаких отрицательных ощущений нет. Напротив, ясность откуда-то и прилив сил.
Противостояние ещё до завязки неожиданно прервало появление из-за дверей немного запыхавшейся Мифет, которая обратилась, игнорируя наличие собеседника и этикет:
– Эльяш Риманович, служанка упала с лестницы. Поврежден позвоночник. Мой коллега уже работает, но ему критически важны ваши чувствительные пальцы, педантичный
– Голубчик, – Побегав глазами, Бонман смягчил взгляд и обратился с определённой уверенностью. – вы не против присмотреть за пациенткой. Лечебные мероприятия уже закончены, и осложнений я не прогнозирую.
– Безусловно, доктор. За вашей пациенткой я присмотрю как за своей дорожайшей гостьей, тем более когда вы спешите позаботиться о бедной служанке, снова делая одолжение нашей семье.
Таким образом ситуация разрешилась сама собой, и ни одна из сторон не потеряла лицо: Бонман, не поступившись принципами, покинул палату и направился к следущей пострадавшей, попутно распрашивая фею подробности происшествия и детали травмы, а увлечённый Фестарх получил официальное благословение, чтоб остаться в комнате, без необходимости упоминать перед уважаемым человеком титул, происхождение и правила сословной иерархии.
Как только закрылась дверь, молодой человек подкорректировал положение кресла у кровати и устроился, чтобы смотреть прямо на лицо прекрасной незнакомки. Длинные густые волосы, высокий лоб, прямой нос, пухлые губы – взгляд медленно спускался от макушки, задерживаясь на деталях внешности. Давно понравившаяся грудь изящно просвечивалась через короткую льняную рубаху, повышая сердцебиение и пульс с каждым движением вдоха-выдоха, а от вида на длинные стройные ноги в голове зазвучал величественный гимн королевства. По завершении последнего куплета нахлынуло переживание из-за очередной потери эксклюзивного транспортного средства. Тревога продлилась достаточно долго, пока мозг, устав прокручивать отмазки и оправдания перед отцом, не переключил внимание обратно на почти неподвижные прелести девушки и с лёгким волнением перефокусировал взгляд на ту прелесть, которую ранее видеть никак не мог: пара больших, открытых во всю ширину зелёных глаз вопросительно вращалась по доступным орбитам. Удовлетворив первичные проявления любопытства, пробуждающаяся медленно повернула голову направо, а через десяток секунд и туловище. Левое колено соблазнительно согнулось, от чего рубаха приподнялась до самой границы вожделенного треугольника, по древней медицинской традиции неприкрытого ничем.
– Месье, не хочу нарушать покой ваших дум, но разрешите поинтересоваться, как я оказалась в этом благородном месте? – Приятный голос незнакомки зазвучал спокойно как шорох осенней листвы в солнечный день.
– Добрый вечер, мадемуазель, – Молодой человек растерянно протянул, выдавая неготовность начать разговор, – мои искренние извинения за инцидент, приведший вас сюда.
– Полно, месье. Девять из десяти девушек столицы мечтают очнуться в окружении подобной роскоши.
– Тем не менее я прошу прощения за несчастный случай, который стал тому причиной.
– Какой вы настойчивый… – Собеседница аккуратно убрала длинную прядь волос, повисшую перед левым глазом, и заправила её за ухо. – Давайте я уже приму ваши извинения и мы сможем поговорить о чём то ещё.
Плотно сдвинув ноги и растянув рубаху на максимум длины, девушка плавно поднялась в положение "сидя" и развернулась немного боком. Плечи расправились, грудь выдалась вперёд, а спина, бедро и голень образовали замысловатую линию, как будто обладательница позировала портрет художнику очень специфичного жанра. На буйный поток женственности парень отреагировал как настоящий мужчина, напрочь вырубив мозг, что тут же выразилось в непристойном взгляде, однако других проявлений бестактности не допустил, доказывая глубокую инстинктивность аристократического поведения. Вырвавшуюся эмоцию
– Знаете, похоже с вопросами я поторопилась. Ответы так очевидны. Даже немного неловко, что спросила… Судя по следу от стремени на подошве, в каретах вы почти не ездите, а, учитывая бренд, материал и цену, не ездите совсем.
– Воистину так, мадемуазель! – Хозяин внешне оживился и воскликнул сдержанно с неширокой искренней улыбкой. – Прошу, рассуждайте дальше.
– На спинке вашего кресла я заметила фрагмент герба. – Девушка продолжила тем же приятным голосом, артистично варьируя интонацию, как будто рассказывала интересную историю. – Не сильна в геральдике, но почти уверена, что такой же видела на карете самого влиятельного герцога. Логично предположить, что мы находимся во владениях семьи Фестарх. Шум реки, хвойный запах – западная резиденция. А вы тот, кого мечтает остановить каждый дорожный жандарм, чьих коней жаждут все цыгане страны, с кем хотят состязаться самые лихие всадники столицы…
Неожиданно звучащий одой голос незнакомки поник, и она добавила совсем застенчиво:
– На этом, к сожалению, мои познания о семье Фестарх заканчиваются, и я всё ещё не готова назвать вашего имени.
– Трилак! И давайте вы не будете расстраиваться. Способность извлекать информацию из ничего до щекотки удивительна. Как вы это делаете?
– Очень приятно, Трилак Дилмесович.
– Можно просто "Трилак".
– Крайне непросто объяснить работу собственного мозга даже самому себе. Когда я посмотрела по сторонам, немало деталей нашли ассоциации с тем, что я раньше знала и слышала. Некоторые из них переплелись с сиюминутным интересом и использовались для построения логических выводов. Не припомню, чтоб обладала такой способностью всегда. Да и прошлых событий почти не помню. – Полный грусти взгляд девушки опустился откуда-то сверху, и она добавила потухшим голосом. – Лошадь сильно пострадала?
– Фатально. К счастью, он не мучался. А могу я поинтересоваться вашим именем? К моему стыду, не могу проделать столь великолепный анализ: обуви на вас нет, а на кровати опять герб моей семьи.
– Парадоксально, но своего имени я вспомнить никак не могу, поэтому месье Трилак может звать меня как ему заблагорассудится.
С мягким шорохом соприкосновения голой кожи мадемуазель скользнула правой голенью на левую, плавно скрестив ноги в районе колен. Давно выдающаяся кочка на штанах молодого человека издала звук, с которым стрела пробивает надутый парус, и развернулась высоким шатром. Однако, не смотря на все признаки кипящей как лава страсти, в целом месье Трилак продолжил вести себя воспитанно, в рамках общественных приличий.
– Времена крепостного права сто лет как прошли, и вы не моя собственность, чтобы я мог вас называть.
– А вы представьте, что я ваша, и всё-таки попробуйте.
– Хорошо. Могу я обращаться к вам "Эмеральдия"?
– Мне очень нравится. Так пафосно. Полагаю, этому имени я обязана зеленым глазам. Но звучит как-то длинновато. Боюсь увидеть седину на молодых висках к тому времени, когда вы закончите произносить это во второй раз. Как насчет "Эмми"?
– "Эмми" – достаточно лаконично. Оно подчеркивает вашу молодость и невинность. И если мы заговорили о молодости, может имеет смысл перейти на "ты". Это сэкономит некоторое количество букв при общении, что весьма кстати для моих висков.
– Если месье не желает консервативных формальностей, то я с радостью приму это предложение. Не могу не отметить вашу доброту… – Беглая речь девушки запнулась, но через мгновение ангельский голос продолжил. – Немного неловко себя чувствую, от того что ты окружил меня такой заботой и вниманием, а я в нынешнем состоянии, в благодарность даже реверанс сделать не могу. Месье не побрезгует принять один поцелуй? Такая мелочь позволила бы мне спокойней осознавать всё хорошее, что для меня сделали в этом доме.