Паргоронские байки. Том 5
Шрифт:
Сегодня Арминатти особенно не хотелось заканчивать лекцию. Он бы с удовольствием продолжал ее и продолжал. Но расписание есть расписание – близится обед, а после надо идти в Гексагон. Сегодня Медный день, а вторая половина Медного дня всегда посвящена заседанию.
Раньше для этого приходилось пересекать половину Мистерии. Конечно, Гексагон давным-давно соединили порталами с кабинетами всех президентов и ректоров, но все-таки стало проще. Если бы Арминатти был из тех, кто живет в Валестре или любит по ней прогуливаться, он мог бы просто дойти
– Дорогие студенты, – обратился к аудитории Арминатти, когда песок в часах пересыпался. – Напоследок хочу вам всем сказать… гм… учитесь, творите и любите. И никогда не теряйте интереса к жизни.
Студенты стали переглядываться. Странно как-то сегодня закончил профессор лекцию. И взгляд у него странный – как будто пытается запомнить каждого.
А Арминатти тем временем дематериализовал учебные пособия и засеменил к выходу. Сегодня лекция у него только одна, до заседания время тоже еще осталось. Можно пока… честно говоря, он сам не знал, чем хочет заняться.
Наверное, просто посидеть на скамейке. День сегодня очень солнечный, не по-осеннему теплый.
Он сотворил себе бутерброд. Большой бутерброд с сыром и ветчиной. Тот был идеальным – в точности таким, как любил Арминатти. Тщательно пережевывая каждый кусочек, старик разглядывал шпили и башни Клеверного Ансамбля.
Рядом остановились два студента, юноша и девушка. При виде самого председателя ученого совета они выпучили глаза, и девушка с надеждой протараторила:
– Мир вам, мэтр Арминатти, я Иллиона, а это Айза, а можно взять у вас интервью для стенгазеты?!
– Интервью, гм?.. – растерянно моргнул Арминатти. – А вы с какого института, молодые люди?
– Я с Венколора, а Айза с Поэтаруса, но мы не для институтской, а для общеакадемической! Айза, скажи мэтру Арминатти!
– Я… я главный редактор, мэтр, – ужасно робея, представился юноша. – Если согласитесь сказать пару слов, будет очень здорово, нам ужасно нужен материал для «Наших учителей», а вы… ну, вы…
– А я вас нарисую! – пообещала девушка, тут же выхватывая из тубуса холст. – Можно, да?.. Айза, быстрее, опрашивай мэтра Арминатти!
Холст повис в воздухе, и по нему забегала светящаяся кисть. А Айза Дегатти, один из самых многообещающих студиозов Поэтаруса, принялся торопливо записывать ответы одного из самых почтенных профессоров.
Тот очень неловко себя при этом чувствовал. Словно обманывает этих наивных детей, прикидывается кем-то особенным, какой-то значительной личностью. Он бы предпочел просто встать и уйти, не давать никакого интервью, но это будет совсем невежливо и может обидеть молодых людей.
А Освельдек Арминатти больше всего на свете боялся кого-нибудь обидеть.
Нет, среди вопросов не было сложных или коварных. Очень стандартный набор, председатель ученого совета по крайней мере раз в год давал на него такой же стандартный набор ответов, и выучил их давно наизусть.
Когда и почему вы решили стать волшебником, и каково это – им быть? Каково было учиться во времена вашей юности? Вообще чем Мистерия и весь мир пятисотлетней давности отличались от нынешних? Ваше любимое заклинание, почему именно оно? Чем вы сильнее всего гордитесь? Что вас вдохновляет? Над чем сейчас трудитесь? Каковы планы на будущее? В чем секрет вашего успеха? Чем вы занимаетесь в свободное время? Сформулируйте ваше отношение к жизни, ваше кредо. Что можете пожелать нашим читателям?
И все в таком духе.
Интервью и портрет подошли к концу почти одновременно. Было бы проще сделать инкарну, но адепты Венколора пишут портреты вручную – и это особенные, живые портреты. Арминатти улыбался с холста, и любому, кто подойдет к стенгазете, он сам прочтет свое интервью, произнесет то же самое, что произнес здесь и сейчас.
А общеакадемическая стенгазета Клеверного Ансамбля – это настоящая летопись шести университетов. Когда те объединились, естественным образом появился и общий новостной вестник, «Эфирный хронограф». Выходит эта большая стенгазета раз в луну, сотрудничают в ней студенты всех тридцати институтов. И все старые номера хранятся в особом библиотечном шкафу под присмотром мэтра Мазетти.
Рассыпаясь в благодарностях, Иллиона и де… Айза пообещали, что интервью с уважаемым председателем будет в самом центре стенгазеты. Того это не порадовало и даже ужасно смутило, но возражать было неловко, и он тоже поблагодарил студентов, что посвятили ему столько времени.
Над Клеверным Ансамблем поплыли мелодичные звуки. Тройное пение дрозда – третий полуденный час. Занятия закончились… а в Гексагоне начинается ежелунное заседание. Арминатти, забывший о времени, торопливо распрощался и принялся перебирать эфирные струны, меняя свои координаты в пространстве.
Он страшно переживал, когда куда-то опаздывал.
Переместился он не в Гексагон, а к себе. Это проще всего. Кабинет президента Адэфикароса был домом Арминатти уже столько лет, что он и не помнил времен, когда жил где-то еще. И, как и все кабинеты президентов и ректоров, был он соединен прямым порталом с Гексагоном. Арминатти просто открыл дверь – и прошел к своему месту.
Сегодня он явился в числе последних – но, к счастью, не последним. Пять президентов и двадцать шесть ректоров уже присутствовали – но все-таки кворум еще не собрался.
Зал заседаний имел шестиугольную форму. В центре оставалось свободное место для посетителей, просителей, послов, а иногда и подсудимых. Вокруг располагались два кольца кресел – шесть первым ярусом, тридцать вторым, – а за ними уходили ввысь ряды амфитеатра, где могли присутствовать любые желающие. Арминатти предпочел бы сидеть на втором ярусе, среди ректоров, а то и вообще в амфитеатре, среди зрителей, но приходилось быть на самом виду, среди президентов.
Сидящий справа Медариэн тихо поздоровался, и Арминатти так же тихо ответил. Была середина осени, и президент Риксага выглядел лет на шестьдесят.