Пари на развод
Шрифт:
Сын торопится в школу, как и я, имея привычку выходить из дома тык впритык. Я устремляюсь на парковку, где, подчиняясь автозапуску, уже прогревается моя «сератка».
Перебросившись кивками и короткими «Здрасти!» со знакомыми, спешащими по своим делам, забираюсь в теплый салон. Опускаю на соседнее с водительским сидение сумку, устанавливаю на подставку телефон и аккуратно трогаюсь, пробираясь в стороны выезда из двора.
Привычная утренняя суета на дорогах полностью забирает на себя внимание.
После аварии
Освободив полосу, несколько секунд ожидаю, что торопыга вот-вот проскочит мимо, и хмурюсь, когда он этого не делает, а пристраивается за мной.
– Ну, не хочешь, как хочешь, – фыркаю и, включив поворотник, обхожу грузовик, скорость которого для меня мала.
Темная машина копирует действия, но вперед не рвется, а остается на хвосте.
Я совершаю очередной обгон. Мой преследователь его повторяет.
Ускоряюсь. Не отстает.
Замедляюсь. Так же.
Перестраиваюсь в крайнюю правую. Он следом.
Еще маневр. И снова он тут как тут.
До последнего надеюсь, что затянувшаяся глупая шутка вот-вот закончится. На перекрестке, где обычно девяносто пять процентов потока едут прямо, и только редкие, как и я, уходят на поворот, он отстанет.
Но нет.
Дождавшись, когда включу правый указатель, водитель темной иномарки делает то же самое и уверенно сворачивает вслед за мной на тихую улочку.
Улыбаться больше не хочется. Как и в совпадения, что у нас один маршрут на двоих, уже не верится.
Тянусь к телефону и набираю Сергея.
– Киров, ты что меня погоней решил напугать? – рявкаю в трубку, как только муж соизволит выдать: «Слушаю». – Убери своих шавок сейчас же!
– Чего? Каких шавок? Ты что несешь? – недоумение в голосе Сергея звучит слишком убедительно, чтобы сразу поверить – нервы треплет не он.
А уж когда недоумение Кирова сменяется воплями, что я ему не только весь гардероб испоганила, но и всю душу вытрепала, сука неблагодарная… удостоверяюсь, что ошиблась, окончательно и без предупреждения сбрасываю вызов.
Пусть ласковые эпитеты вроде «сука», «дура» и прочего своей ненаглядной бухгалтерше адресует. Не мне.
Именно этот момент выбирает преследователь, чтобы обогнать «сератку», но не умчаться прочь, что было бы прекрасно, а нагло подрезать, с визгом перегородив всю полосу.
– Вот же придурок! – бросаю в сердцах и торопливо выжимаю тормоз.
Моя четырёхколёсная лапочка, чертя протекторами по асфальту, замирает, практически уткнувшись в задний бампер чокнутого идиота, но характерного звука «бум!» не происходит.
Меня потряхивает. Никак не могу поверить, что за
Что за черная…
Мысль додумать не успеваю. Из грязной темно-коричневой иномарки выпрыгивает молодой переросток и, громко хлопнув дверью, поворачивается ко мне. Глаза увидеть невозможно, он в темных очках, но вся фигура очень четко выражает агрессию.
Следом открывается передняя дверь со стороны пассажира. Оттуда вылезает еще один. Кепка низко опущена, скрывая верхнюю часть лица. Губы искривлены в злой усмешке. Он неторопливо открывает заднюю дверь и за шкирку вытаскивает из салона мою сводную сестрицу.
Картинка настолько шокирует, что я забываю сидеть на месте и выбираюсь из машины.
– Вы что творите? – выкрикиваю, когда парень толкает Алиску в мою сторону.
Та пробегает несколько шагов и останавливается рядом. Тянусь, чтобы ее приобнять и помочь, замечая, как она прячется за волосами и трясется. И не сразу реагирую, когда по лицу прилетает хлесткая пощечина.
Голова откидывается вбок. Приходится отступить на шаг, чтобы не упасть.
– Это тебе, жадная сука, за то, что вечно для меня все жалеешь. Гадина, а не родственница, – выплевывает девчонка.
Очки, которые я надеваю, чтобы ездить за рулем, чиркают дужками по виску и отлетают на землю. От удара в ухе звенит. Кожа на щеке горит огнем.
Как во сне касаюсь ее и чувствую под пальцами что-то влажное. Дотрагиваюсь до уголка губ, где щиплет, смотрю на свою ладонь и замечаю кровь.
– Мало тебе, дряни. Если бы могла, убила! Ненавижу! – выплевывает юная родственница, продолжая трястись.
Зря я думала, что она дрожит из-за страха. Нет, она смеется. Смотрит на мое ошарашенное лицо и хохочет, как ненормальная.
– Лиска! Поехали! Харе с нее, – зовет один из… ее дружков, что стоит и с усмешкой наблюдает за представлением.
– Точно, Митяй, пора, – соглашается сестрица, но прежде чем уйти впечатывает тракторную подошву высоких армейских ботинок, которые обожает носить с короткими, еле прикрывающими задницу юбками-пачками, в мои очки.
До слуха доносится характерный звук лопнувшего стекла, но я никак не реагирую.
Стою и смотрю, как свихнувшаяся от вседозволенности младшая дочка моей матери дает «пять» обоим парням, забирается к ним в машину и захлопывает дверь.
Иномарка, подмигнув аварийкой, отчаливает… а я так и не могу сесть за руль.
Потряхивает. Приходится немного выждать и успокоится, выпив таблетку от головной боли.
Затем старательно ликвидирую последствия от пощечины. Влажными салфетками промокаю выступившую и уже запекшуюся кровь, припудриваю алеющую кожу.
Еще некоторое время просто дышу, заблокировав замки на дверях и откинув голову на подголовник. Только поняв, что полегчало, включаю зажигание.