Париж ночью

Стефанович Александр

— Воздержание — это хорошо или плохо?

Ведущий будто ждал этого вопроса. Видно, его самого заботила эта проблема.

— На эту тему не принято говорить серьезно: мол, что особенного, — вдохновенно начал он, — но именно из-за воздержания часто возникают неврозы, люди уходят в себя, у них снижается настроение, возникает вспыльчивость, они становятся раздражительными и ненавидят все вокруг. И вот что говорят специалисты: воздержание опасно. Возможна вообще утрата сексуальности, ведь от воздержания часто наблюдается угасание либидо. Известный сексолог Джон Грэй, проведя

несколько лет в Тибете в монастыре, понял, что такое существование не для него. Он решил вернуться к обычной «человеческой жизни». И к своему ужасу, обнаружил, что уже не помнит, что к чему в интимном плане. От отчаяния ученый покончил с собой…

Ведущий замолк и запустил печальную музыку.

Я вздохнул:

— Какая страшная история. А ведь парень прав, воздержание действительно убивает.

Пассажирка повернула голову. Внимательно посмотрела на меня. После паузы неожиданно произнесла:

— Абсолютно согласна.

И я почувствовал ее руку на своем колене.

Что тебе еще сказать? Ночные продукты действительно оказались значительно вкуснее дневных. Мы их доели только к концу недели.

– Да, «воздержание убивает» — это мощный аргумент! — усмехнулся Пьер.

– Дело даже не в силе аргумента, а в той внезапности, с которой эта красоточка перешла из разряда «неприступных» в категорию «доступных». Знаешь, один мой приятель, художник, в ранней юности ухаживал за девушкой, соседкой по даче. Однажды, когда ее родители уехали в город и юная особа осталась без присмотра, он пригласил ее к себе. Они засиделись за полночь, и юноша принялся уговаривать красавицу остаться переночевать у него.

– Нет, никогда! — воскликнула она, — Тем более у тебя всего одна кровать.

– Не бойся! Клянусь, я тебя пальцем не трону… — обещал он.

– Хорошо, — согласилась девушка , — но с условием. Вот подушка. Я ставлю ее между нами. Это граница. Если ты сделаешь хоть одну попытку проникнуть на мою территорию, я тут же уйду и больше никогда не буду с тобой общаться.

Он поклялся держать себя в руках. Это ему далось с большим трудом. Всю ночь мой приятель надеялся получить свою порцию счастья, но любые попытки перейти границу сурово пресекались.

Утром он пошел ее провожать. Его молодая энергия бурлила и рвалась наружу. Влюбленный юноша стал рассказывать, на какие подвиги он способен ради той, в которую влюблен.

– Хочешь, я перепрыгну через этот забор?!!! — предложил он, когда они проходили мимо палисадника.

Красавица смерила его презрительным взглядом и произнесла:

– Куда тебе. Ты за целую ночь не смог через какую-то подушку перелезть…

Художник остановился как вкопанный. Он мне признался, что никогда в жизни, ни до, ни

после этого случая, ему не было так стыдно.  

Очки

В самом начале перестройки я работал на фильме, действие которого происходило «за бугром», а снимать на Западе было накладно. Снимали картину в Риге, тогда еще столице Латвийской ССР. Как ты догадываешься, не выезжая, к примеру, в Англию, снять фильм, действие которого происходит в Туманном Альбионе, практически невозможно. Тем не менее наши кинематографисты ухитрялись делать это вполне достоверно.

Другое дело — чего это стоило. Заставить зрителя поверить в происходящее помогала правда деталей. А в те времена у нас заграничных вещей практически не было. Поэтому были так важны на экране даже самые мелкие предметы — все эти авторучки, телефоны, чашки, стаканы, пепельницы, стулья, столы и люстры. Это была головная боль художников, реквизиторов, декораторов и костюмеров. За каждым «фирменным» предметом они вели настоящую охоту. К тому же режиссер-постановщик устраивал группе постоянные разносы за то, что вместо фирменных вещей в кадре оказывались «совковые».

Вечером, после завершения очередного съемочного дня, я возвращаюсь к себе в номер гостиницу и слышу робкий стук. Открываю дверь и вижу, что там стоит совершенно очаровательная девушка в больших красивых очках. Я подумал, что она ошиблась номером.

Спрашиваю:

— Вам кого?

— Мне нужен Илья.

А жили мы в номере с Ильюшкой-реквизитором. Но он в тот момент уехал в Москву на пару дней по семейным делам.

Я понимаю, что отпускать такую красотку нельзя, и заявляю:

— Я за него, проходите.

Она входит и говорит:

— Меня послал ваш второй режиссер.

Я говорю:

— Очень приятно. Располагайтесь, снимайте пальто, ой, какая вы милая девушка. Знаете, вы пришли как раз в тот момент, когда я хотел пойти поужинать. У меня к вам предложение: давайте мы с вами все дела обсудим в ресторане. Не возражаете?

Она, как воспитанная девушка, отвечает:

— Я не особенно голодна, но могу составить вам компанию.

Мы спускаемся на первый этаж гостиницы, заходим в ресторан. А там нас ждут деликатесы латышской кухни в широком диапазоне: от рольмопса и копченого угря до жареной миноги. Девушка решается их попробовать. Я объясняю, что лучше это сделать под бутылочку хорошего вина. В конце ужина мы танцуем под оркестр и целуемся. Потом поднимаемся ко мне в номер. Всю ночь мы проводим в объятиях, засыпаем под утро.

За завтраком я ей говорю:

— Дорогая, мне хотелось бы провести с тобой больше времени, но у меня, к сожалению, сегодня съемка. Ты оставь мне свой телефон. Очень хочу увидеть тебя еще, такая ты замечательная и прелестная. Ты не против?

Она отвечает:

— Буду ждать звонка, а сейчас я тоже должна идти.

Мы поцеловались, она уже пошла к лифту, и тут я ударил себя ладонью по лбу:

— Подожди секунду, дорогая, я был так тобой очарован, что совсем забыл спросить — ты вообще для чего приходила? По какому делу?