Париж
Шрифт:
Робер родился всего на два года раньше. Из них двоих он был более спокойным ребенком, Алан мог и расшуметься. Пока они были детьми, соседи называли их мальчиками де Синь или даже Робаланом. Они всегда ходили вдвоем, и приглашали их повсюду обоих сразу.
Робер, как старший, должен был унаследовать родовое имение и состояние.
– Если со мной что-нибудь случится, – говорил он Алану, – то мне будет приятно знать, что имение перейдет к тебе.
Он знал, что, несмотря на подвижность и взрывной характер, при необходимости Алан отлично распорядился бы семейными делами.
– О нет! –
Робер понимал, что Алан говорит правду: младший брат любил преодолевать трудности, ему нравились приключения – порой даже больше, чем их конечная цель.
Помимо создания собственной семьи, Робер мечтал о том, чтобы у них с Аланом были хорошие дома и земли недалеко друг от друга, и он делал все, что было в его силах, чтобы обеспечить успешное продвижение брата по жизни.
Вот почему полгода назад он оставил Алана управлять имением, а сам отправился в Париж, чтобы посмотреть, что можно сделать для брата. Сняв особняк в фешенебельном квартале Марэ, он приступил к делу.
Они договорились, что Алан приедет в Париж в сентябре. Робер догадывался, как радует брата эта перспектива. Полгода пролетело незаметно, наступил сентябрь. Приехал Алан. И перед Робером встала тягостная необходимость: сообщить брату о том, что он, Робер, ничего не сумел для него сделать и что та встреча, на которую они отправились в этот погожий осенний денек, была их последней надеждой.
Они шагали по улицам района, который получил название Марэ – «болота» – и лежал к северу от линии, соединяющей Лувр и Бастилию. Те болота, что действительно раньше покрывали эту территорию, почти полностью осушили, хотя нередко на улицах еще чувствовался запах старых трясин, и в последние десятилетия тут выстроили свои усадьбы многие родовитые французы.
Алан восхищался величием некоторых из этих аристократических отелей, как они назывались в то время. Как правило, они состояли из большого внутреннего двора за воротами, роскошного особняка и сада позади него. Когда братья остановились перед отелем Карнавале, Алан воскликнул:
– Ты только вообрази, Робер, вот если бы наша семья могла жить в таком доме!
– Для этого, – сказал Робер с улыбкой, – тебе или мне нужно быть одним из самых богатых вельмож. Так что не питай слишком больших надежд.
Робер с любовью поглядывал на брата. Он догадывался, что Алан уже планирует обосноваться здесь с помощью состояния, которого не имеет. Как бы хотел он помочь младшему брату осуществить его самые смелые мечты!
У молодого Алана все же имелось одно преимущество по сравнению с подавляющим большинством людей. Он был аристократом.
И это было весомое преимущество. Аристократы не облагались налогами, которые платили простолюдины. Высокий социальный статус давал им больше шансов найти богатую жену. И что самое существенное, на все лучшие посты при королевском дворе назначались почти исключительно представители знати. Простой человек с выдающимися способностями мог получить место на службе у короля, но раньше или позже почти всегда случалось так, что должность, к которой такой человек стремился, которую он заслужил
Однако до сих пор высокое происхождение Алана не принесло ему никаких ощутимых выгод.
Первое, о чем подумал Робер, был сбор налогов. Система налоговых откупов не пользовалась популярностью среди народа, но работала неплохо. Вместо того чтобы содержать огромную сеть чиновников, что вовсе не гарантировало отсутствия злоупотреблений, королевская администрация передала право сбора налогов частным лицам. Откупщики обязаны были внести в казну определенную сумму, а все, что им удавалось собрать сверх этой суммы, оставляли себе. Король знал, на какой доход рассчитывать, откупщики богатели, а народ в случае чего обращал свое недовольство прежде всего на откупщиков и только потом уже винил короля.
Поэтому Робер, отыскав налогового откупщика с дочерью на выданье, приступил к делу. Смысл его предложения был достаточно прост: девушка получает высокое положение в обществе, а ее благородный муж – долю богатств ее отца, которая дала бы ему возможность строить карьеру. Все выиграли бы от такого союза. Девушка и ее родители видели ситуацию в том же свете, предложение Робера им понравилось. Он уже готов был призвать в Париж Алана, но тут, к огромному разочарованию Робера, откупщик сообщил, что дочери подвернулась более выгодная партия. Такие вещи случаются, и все равно для Робера это стало ударом.
Потом он раздобыл приглашение к великому Сюлли.
Максимильен де Бетюн принадлежал к одному из старейших семейств Европы. Протянув свои ветви во Францию, в Англию и особенно в Шотландию, где эта фамилия часто произносилась как Битон, род в каждом поколении производил талантливых людей. Впоследствии награжденный титулом герцога Сюлли за свои заслуги, а ныне бывший солдат и умелый администратор барон Рони являлся правой рукой короля. За несколько лет он сумел привести финансы государства в порядок, и доходы казны наконец-то превысили расходы.
Явившись на аудиенцию, Робер увидел человека уже немолодого, с редеющими седыми волосами и выпуклым лбом, из-под которого смотрела пара проницательных серых глаз.
– Итак, месье де Синь, – произнес барон с любезной улыбкой, – вы пришли просить не о себе, а хлопочете о своем брате. Весьма похвально. Обладает ли он каким-нибудь навыком?
– Его таланты обычны, месье.
– Разумеется. Не владеет ли он знаниями в мануфактурном деле, или стекольном, или шелкопрядильном?
– Нет, месье.
– Я и не ожидал, но на всякий случай хотел проверить. Однако более важным представляется мне вопрос о том, умеет ли ваш брат строить мосты или дороги?
– На данный момент – нет. Но я уверен, что он сможет научиться.
– Не сомневаюсь. Однако мне нужны люди с опытом.
На несколько секунд установилось молчание.
– Я надеялся, – заговорил Робер, – что для него можно будет что-то подыскать. Наша семья всегда…
– Мой дорогой месье де Синь, – мягко перебил его могущественный чиновник, – мне известна ваша семья. Если бы у меня было что предложить вам, уверяю вас, я бы немедленно это сделал. – Он доброжелательно смотрел на Робера. – Вы знаете, как управлять Францией?