Париж
Шрифт:
– Постарайтесь сегодня не встречаться с Эдит, – попросил стряпчий. – Она отдыхает.
Собравшись с духом, Тома решился заговорить о том, что его волновало:
– Вы сказали полиции, что я ваш клиент, и я очень благодарен вам за это, но должен признаться, что у меня нет больших денег.
– Вас это не должно заботить, – ответил юрист. – Так пожелал сам месье Эйфель.
– Надо же! Неужели он сделал для меня такое! А он знает, что я тоже виноват?
– Не заблуждайтесь на этот счет, юноша. Месье Эйфель очень недоволен вами. Но сейчас на карту поставлено слишком многое. Башня является центром Всемирной выставки, которая
– Так вот почему инспектор не спрашивал, где находился я, когда упал Пепе.
– Именно. Он вовсе не желал знать это. Если бы он хоть на миг усомнился, что все это не более чем глупый несчастный случай, то повел бы себя по-другому. Однако никаких сомнений в этом нет.
– Пепе упал так, как я описал, уверяю вас.
– Если полиция потребует от вас дополнительных показаний, то сначала обратятся ко мне, и тогда я скажу вам, что нужно делать. Пока же, подчеркну, никто не должен ничего знать о вашем участии. Я настоятельно предупредил родителей Анны. Она вообще не станет об этом говорить. Эдит тоже, можете не сомневаться. Но и вы должны молчать, а иначе месье Эйфель очень рассердится. И вы же понимаете, он может обвинить вас в незаконном проникновении на башню.
– Я не скажу ни слова.
– Хорошо. У меня была возможность упомянуть месье Эйфелю, что, с моей точки зрения как юриста, вы действовали очень мудро.
Очевидно, Ней не терял времени даром и при первой же возможности сумел оказать Эйфелю немаловажную услугу, размышлял про себя Тома. Можно только восхищаться его ловкостью.
Когда юрист наконец высадил его перед домом на улице Помп, Тома вдруг почувствовал, что ужасно устал.
К началу следующего рабочего дня Тома продумал свою линию поведения. Во-первых, сам он ничего говорить не будет. Если кто-нибудь случайно слышал или видел, что они с Пепе встречались в воскресенье, он скажет, что они расстались сразу после того, как пообедали, и что он ничего не знал о падении Пепе с башни.
Может, у Тома и были сомнения насчет того, каковы будут последствия, если он станет болтать, но они исчезли после краткой и неожиданной для него встречи.
Он шагал по улице Помп и как раз проходил мимо того дома, что когда-то был фермой предков Эдит, когда его догнал Жан Компаньон и пошел с ним рядом.
– Хороший день для работы, – сказал старший мастер.
– Ага, – согласился Тома.
– Держи рот на замке, – перешел к делу Компаньон.
– Не понимаю, о чем вы, – сказал Тома, – но я вообще не из болтливых.
– Если кто-нибудь узнает, Эйфель уволит тебя. Ему придется это сделать. – (Тома промолчал.) – Но это, – продолжал Жан Компаньон обманчиво любезным тоном, – будет наименьшей из твоих неприятностей. Потому что я подстерегу тебя, и ты отправишься к своему дружку Пепе, где бы он ни был сейчас.
– Ничего не понимаю, – сказал Тома, – но меня огорчает, что вы мне не доверяете.
– Я
Через несколько секунд он резко свернул в переулок, предоставив Тома поразмыслить над его словами в одиночестве.
Тома был сильным парнем и умел драться, однако у него не было никаких иллюзий. Если коренастый старший мастер захочет убить его, у него это получится.
На башне Пепе заменили другим человеком без каких-либо объяснений, но их и не требовалось: наверху уже заканчивали работу, людей было нужно все меньше. Несомненно, новость о трагедии скоро разлетится по городу, но пока о ней еще не сообщили даже газетам. День прошел спокойно.
Но только не для Эдит. Всю ночь она проспала в квартире тети Аделины беспробудным сном – благодаря сонным каплям, которые дала ей тетя. Утром она проснулась и выпила чаю с круассаном.
Однако уже во время завтрака к ней вернулось то ужасное холодное ощущение, которое возникло еще прошлым вечером, и нарастало до тех пор, пока Эдит не выкрикнула сидящей напротив тете Аделине:
– Это я убила его! Это из-за меня он упал!
– Ты ошибаешься, дорогая. – Тетя вздохнула.
– Я сказала ему поклониться. Если бы он не стал…
– Ничего бы не изменилось.
– Может, изменилось бы.
– У него был выбор. Люди должны понимать, каковы могут быть последствия их поступков. Он сам решил забраться на башню, никто его не принуждал.
В словах тети была правда, но Эдит не считала, что они снимают с нее вину. Девушка сидела над чашкой чая, сжав голову руками и покачиваясь из стороны в сторону. И потом это случилось.
Сначала, почувствовав теплую влагу, Эдит не поняла, что с ней. Она ушла в комнату, где спала, и присела над ночной посудой. Через несколько минут ей пришлось позвать тетю.
Тетя Аделина сохраняла спокойствие. Она велела Эдит оставаться на месте, пока она сама отлучится на несколько минут. Потом она быстрым шагом ушла за доктором.
Очень скоро доктор подтвердил, что Эдит потеряла ребенка.
– Слава Богу, – сказала тетя Аделина.
Неделю спустя Тома сообщили, что месье Эйфель желает видеть его в своем кабинете.
Великий инженер не медлил и дня, устраивая себе кабинет на вершине башни. Поскольку лифты еще не ходили, рабочее место на третьей платформе подразумевало ежедневный подъем на огромную высоту, но Эйфеля это не смущало. С платформы к двери его кабинета вела спиральная лесенка.
Тома постучался и вошел. Комфортабельность кабинета поразила его: стены уже обклеили темными обоями в полоску, пол покрыли узорчатым ковром, вокруг письменного стола и вдоль стены поставили стулья и даже разложили там и тут разные безделушки для красоты.
И во все стороны открывалась захватывающая дух панорама. У монархов и президентов есть великолепные дворцы, но зато месье Эйфель построил себе самый лучший кабинет в мире.
В тот день дул довольно сильный ветер. Стоя почти на самой верхней точке башни, Тома ощущал слабые колебания под ногами.
Эйфель сидел за столом и смотрел в какие-то бумаги. Даже не поднимая глаз, он сумел прочитать мысли Тома.
– Максимальное отклонение от вертикали, вызываемое ветровой нагрузкой, составляет двенадцать сантиметров, – сухо проинформировал он рабочего. Закончив с документом, он взглянул на Тома. – Вы догадываетесь, зачем я вас позвал?