Парк Горького
Шрифт:
Крутой спуск создавал иллюзию возрастающей скорости. Показалась скоростная автомагистраль – бесконечная вереница цветных дорожных огней – и исчезла в лабиринте обыкновенных автострад. Не верилось, что может быть столько мощеных дорог. Куда все они вели? Сколько же на них автомашин? Казалось, все население там, внизу, или просто ехало, или переезжало, или эвакуировалось.
– В Советском Союзе осложнением является все, что нежелательно, – ответил Аркадий.
– Вот именно!
Цепочки огней слились в торговые
– Позвольте сказать вам о нежелательном для нас осложнении, – сказал Уэсли. – Вы не можете перебежать. Если бы операцию проводил КГБ, тогда пожалуйста. Вы могли бы явиться к нам, и мы бы с радостью предоставили вам убежище. К примеру, любой на этом самолете может перебежать.
– А если они не хотят, а я захочу?
– Так вот, им можно, а вам нельзя, – ответил Уэсли.
Аркадий услышал толчок выпускаемых шасси. Он искал в улыбке Уэсли хотя бы частицу юмора.
– Вы, конечно, шутите, – заметил он.
– Ничуть, – ответил Уэсли. – Существует закон. Прежде чем разрешить перебежчику остаться в Соединенных Штатах, его дело рассматривается и решается в нашем бюро. В отношении вас уже принято решение, согласно которому вы не можете остаться в стране.
Аркадий подумал, что у него могут возникнуть трудности с языком.
– Но я же пока еще не пытался перебежать.
– В таком случае бюро с радостью возьмет на себя ответственность, – сказал Уэсли. – Пока вы не попытаетесь перебежать.
Аркадий приглядывался к агенту. С таким человеком он сталкивался впервые. Внешность была вполне человеческая – брови, ресницы, губы двигались как надо, но Аркадий подозревал, что под черепом, в коре головного мозга, помещался геометрически правильный рисунок складок.
– Если вы перебежите, то только к нам, – сказал Уэсли. – К кому бы вы ни перебежали, вас передадут в наши руки. И мы, разумеется, сразу вернем вас в Советский Союз. Так что пока вы в наших руках, совершенно бессмысленно перебегать к нам, не правда ли?
Авиалайнер пролетал над рядами ветхих домов, освещенных ужасными уличными фонарями. Улицы остались позади, и самолет сделал широкий вираж над заливом, а затем все небо закрыл залитый огнями остров. Из воды поднимались тысячи расточительных, как звезды, башен из света. Пассажиры по достоинству оценили это зрелище.
– Значит, вы не окажете мне содействие, – сказал Аркадий.
– Наоборот, помогу всем, что в моих силах, – ответил Уэсли.
За окнами замелькали посадочные огни.
К тому времени, когда самолет подрулил к стоянке «Пан Америкэн», проход был забит музыкантами, их инструментами, свертками с подарками и авоськами с провизией. Русские напускали на лица безразличие к американской технике, и, хотя все проходили мимо Аркадия и Уэсли, никто на них не взглянул. Теперь, когда они были всего в нескольких шагах от потрясающего перехода, напрямую соединяющего самолет со зданием аэровокзала, никто не желал подвергнуться пагубному влиянию Америки. Все оглядывались друг на друга.
Когда все пассажиры покинули самолет и обслуживающий персонал, проникнув в самолет через хвостовую дверь, рассыпался по салонам, Уэсли по служебному трапу вывел Аркадия на бетонированную площадку под хвостовыми двигателями «Ильюшина». Свистели двигатели, мерцали красные хвостовые огни. Неужели самолет сразу возвращается в Москву, удивился Аркадий. Уэсли тронул его за плечо и указал на автомобиль, направляющийся к ним по взлетной полосе.
Они не проходили американскую таможню. Машина выехала через ворота прямо на скоростную автостраду.
– Мы с вашими людьми обо всем договорились, – сказал Уэсли, удобно устраиваясь на заднем сиденье рядом с Аркадием.
– С моими людьми?
– С КГБ.
– Я не из КГБ.
– КГБ утверждает то же самое. Другого мы и не ожидали.
По сторонам дороги мелькали брошенные машины. Не оставленные недавно, а развалины, словно со времен давно прошедших войн. На одной было написано: «Свободу Пуэрто-Рико». По шоссе мчались машины бесчисленных марок и цветов. Водители тоже были всех цветов кожи. Впереди виднелся все тот же потрясающий городской силуэт, что был виден из самолета.
– О чем же вы договорились с КГБ? – спросил Аркадий.
– Договорились, что операцию будет проводить бюро, если только вы не перебежите на сторону бюро, – ответил Уэсли. – Но поскольку вы можете перебежать только к нам, то будете не в состоянии этого сделать.
– Понятно. А вы, значит, считаете, что поскольку КГБ утверждает, что я не их человек, то я на самом деле работаю на них.
– А что еще им остается говорить?
– Но если бы вы поверили, что я не работаю на КГБ, то все коренным образом изменилось бы?
– Несомненно! Тогда то, что утверждает КГБ, оказалось бы правдой.
– А что они утверждают?
– Они говорят, что вы осуждены за убийство.
– Никакого суда не было.
– Они и не говорили, что был суд. Так вы кого-нибудь убили? – спросил Уэсли.
– Да.
– Вот видите. Иммиграционные законы Соединенных Штатов запрещают въезд преступников. Закон очень строг, и мы вряд ли разрешим остаться, если кто-нибудь явится в бюро и заявит, что он убийца.