Парниковый эффект
Шрифт:
Помимо вызванного из разных точек планеты членов городского правительства и руководителей силовых структур в зале присутствовали главы районов, их замы, ответственные за коммуналку, а также менее значимые по рангу представители хозяйственной городской элиты, включая начальников ЖЭКов.
Многие из собравшихся, судя по свежему загару на лицах, в праздники не бездействовали, а активно под стать Ланцову перенимали в южных широтах передовой зарубежный опыт и выглядели хорошо отдохнувшими и вполне довольными жизнью.
В отличие от своих подчиненных, председательствовавший
Вслед за этим на сцену, словно на эшафот, потянулись один за другим вызываемые им главы районов, и все они в один голос, как под копирку объясняли случившееся аномально холодной зимой, ошибочными прогнозами Гидрометцентра, а в силу этого нехваткой горюче-смазочных материалов, людей и уборочной техники, и эта пустопорожняя болтовня вывела, в конце концов, главу города из себя, и он, не совладав уже со своими нервами, закричал в микрофон:
– Хватит про аномалии чушь нести! Мы с вами не в тропиках живем!
– К сожалению, – буркнул себе под нос сосед Ланцова.
– Я спрашиваю, что делать будете?! Конкретно, в ближайшее время! – поставил вопрос ребром сорвавшийся уже с тормозов губернатор, и у вжавшейся в креслах элиты перехватило дыхание, а в зале установилась гнетущая тишина.
Василий Васильевич сидел в предпоследнем ряду, что соответствовало его статусу, и рисовал в рабочем блокноте горы, похожие на перевернутые сосульки, но вдруг, словно бы чем-то поперхнувшись, закашлялся, а после вслух, вроде как самому себе дал исчерпывающий ответ:
– Врать не надо и воровать всем нам, тогда и аномалий не будет.
Его негромко произнесенные слова многоголосым эхом прокатились по залу, и губернатор, услышав их, встрепенулся, обвел взглядом переставший и вовсе дышать зал, после чего обратился к нему с вопросом:
– Это кто сказал?
Василий Васильевич, держась за ноющее от длительного сидения ребро, неловко поднялся с места и назвал себя, и губернатор, склонив голову к микрофону, многозначительно произнес: «Вот в этом-то и вся суть» и, поблагодарив Ланцова за смелость и искренность, предложил ему сесть, и тот под взглядами сотен глаз опустился в кресло.
– На хрена же ты вылез? – с осуждением зашипели на него соседи, с многими из которых он был хорошо знаком. – Всех мордой в дерьмо, а сам во всем белом.
– Да как-то само собой, мужики, вырвалось, – растерянно объяснил Ланцов. – Да и сам я не в белом, а в том же дерьме.
Обретший же после слов начальника ЖЭКа точку опоры и второе дыхание губернатор перешел в активное наступление и более часа еще громил со сцены безбожных скрытых воров и коррупционеров, словно ржавчина
Выплеснув в зал накопившиеся у него за зиму отрицательные эмоции и отведя трое суток на наведение чистоты и порядка в городе, он распустил собрание, пригрозив всем не внявшим его указаниям небесными и земными карами, увольнениями и показательными «посадками».
Дистанцию от зала до гардероба Ланцов преодолел под градом угроз и оскорблений в свой адрес, подвергшись со стороны большей части коллег жесточайшей обструкции. Кто-то даже открыто призвал набить ему за клевету морду, но, к счастью, все ограничилось только словами и рукоприкладства в тот день удалось избежать.
Василий Васильевич, надо отдать ему должное, стойко, не отвечая на оскорбления и угрозы, перенес все нападки, молча оделся и вышел на улицу, где поодаль от Смольного ерзал уже за рулем служебного «форда» взволнованный последними ужасающими событиями его зам Никешин.
– Ты чего там такое выдал, Василич? – спросил он у севшего рядом начальника. – Ко мне тут Шукуров подъехал, зубами скрипел и приказал отсюда прямо к нему. Ты чего там такое сказал?
– Так. Мысли озвучил, – отмахнулся Ланцов.
Их шеф Назим Файзилович Шукуров состоял в должности замглавы районной администрации, отвечавшего за коммуналку, и был личностью крайне загадочной, притягивавшей к себе пристальное внимание всего коллектива. За какие такие заслуги он четыре года назад сел в это кресло, никто толком не знал, и его широко обсуждаемая в курилках администрации и изобиловавшая белыми пятнами биография по-разному истолковывалась сотрудниками.
Кто-то считал, что без взятки дело не обошлось, кто-то рассказывал об имевшейся у него в столице «волосатой руке», а одна экзальтированная дама из кадров со ссылкой на собственные источники на голубом глазу уверяла, что в прошлом Шукуров служил во внешней разведке и долгие годы в качестве «нелегала» прожил на Ближнем Востоке, и некоторые особо впечатлительные служащие администрации к ее словам отнеслись всерьез и на всякий случай предприняли меры предосторожности.
И все же, невзирая на споры и разночтения, все единодушно сходились во мнении, что талантами Назим Файзилович природой обделен не был, о чем свидетельствовали приобретенные им за короткий срок «трешка» в элитном доме, дорогое авто и любовница из финансового отдела, регулярно мотавшаяся вместе с ним по заграничным курортам. О некоторых источниках его доходов Ланцов знал непонаслышке, так как и сам имел в этом «теневом» бизнесе определенную долю.
При виде его в дверях своего кабинета Шукуров побагровел, нервно взмахнул руками и, коверкая русскую речь резким кавказским акцентом, набросился на него с оскорблениями и обвинениями в клевете, однако Василий Васильевич, не обращая внимания на его истеричные вопли, приблизился с невозмутимым видом к столу и без приглашения сел, своим спокойствием еще больше взбесив начальника, перешедшего на откровенную азербайджанскую матерщину.