Партнер
Шрифт:
– Ты волновался за Труди?
– В общем-то нет. Мне было известно, что переживет она эту историю довольно безболезненно. Я сказал себе: примерно месяц Труди проживет благопристойной вдовой, а потом получит страховку и станет счастливейшей из смертных. Внимание мужчин и деньги – что еще ей нужно?
– И в хижину ты больше не возвращался?
– Нет.
Не задать новый вопрос Карл не мог:
– Под одной из кроватей обнаружили ружье, палатку и спальный мешок Пеппера. Как они там очутились?
На мгновение Патрик поднял на него удивленный взгляд и тут же отвел глаза в сторону. Карл
Некий толчок, скошенные в сторону глаза и неспособность сказать правду.
В одном из старых фильмов герой говорил: “Решаясь на убийство, человек совершает двадцать пять ошибок. Если вы в состоянии назвать пятнадцать из них, то вы – гений”.
А не могло ли случиться так, что Патрик просто забыл о вещах Пеппера? Слишком поспешил уйти?
– Не знаю, – сказал он очень тихо, по-прежнему глядя в стену.
Как бы то ни было, ответ Карл получил и спросил вновь:
– Куда ты направился потом?
– Мотоцикл несся с сумасшедшей скоростью, – тут же ответил Патрик, торопясь продолжить рассказ. – Было градусов пять выше нуля, но мне казалось, что стоит тридцатиградусный мороз. Я все так же старался избегать оживленных дорог. Ветер пронизывал насквозь. Я въехал в Алабаму, держась в стороне от основных магистралей. Грязный мотоцикл в три часа ночи мог бы заставить скучавшего полисмена повернуть голову, поэтому я объезжал даже маленькие городки. В конечном итоге добрался до окрестностей Мобила около четырех утра. Месяцем раньше я приметил небольшой мотель, где берут наличные и не задают никаких вопросов. Я спрятал мотоцикл за здание, пробрался на стоянку и с нее вошел через главный вход, будто только что вылез из машины. Номер стоил три бумажки по десять долларов, никаких записей. Примерно час ушел у меня на то, чтобы согреться. Два часа я проспал и встал с восходом солнца. А когда ты обо всем услышал, Карл?
– Видимо, примерно в то время, когда ты мчался по проселочным дорогам, Патрик. Дуг Витрано позвонил мне в самом начале четвертого. Разбудил, собственно говоря, о чем я сейчас очень жалею. Не спать ночь, переживать из-за тебя, пока ты спешил к грядущему счастью!..
– Я тоже не сидел в тепле домашнего очага.
– Но о друзьях своих ты явно не беспокоился.
– Меня до сих пор мучает за это совесть, Карл.
– Нисколько она тебя не мучает.
– Да, пожалуй, ты прав.
Патрик уже расслабился. Выглядел он намного оживленнее, по губам скользнула улыбка.
– Итак, ты проснулся с восходом солнца новым человеком в новом мире. Все твои проблемы остались где-то далеко позади.
– Почти все. Это было восхитительное ощущение, но и пугающее тоже. Спал я так себе. До половины девятого смотрел телевизор, ничего о своей смерти не услышал и пошел в душ, переоделся…
– Подожди. Куда ты дел краску для волос?
– Швырнул в канаву где-то уже в Алабаме, неподалеку от округа Вашингтон. Значит, я переоделся и вызвал по телефону такси, что в Мобиле далеко не просто. Таксист остановил машину прямо у моей двери, так что я вышел, никого не потревожив. Мотоцикл оставил у мотеля. Я отправился в магазины, которые, как я знал, открывались с девяти. Купил темно-синий пиджак, несколько пар брюк и туфли.
– Как ты расплатился за покупки?
– Наличными.
– У тебя не было кредитной карточки?
– Имелась поддельная “Виза”, которую я добыл в Майами. Использовать ее можно было всего несколько раз, а потом стоило выбросить. Я берег ее для того, чтобы взять напрокат машину.
– Сколько у тебя было наличных?
– Около двадцати тысяч.
– Откуда?
– Какое-то время откладывал. Зарабатывал я в то время неплохо, несмотря на то что Труди умудрялась тратить денег больше, чем я приносил в дом. Сказал бухгалтеру фирмы, что хочу утаить определенную сумму от собственной жены.
Тот ответил: так делают все юристы. Словом, часть денег пошла на другой счет. Периодически я снимал с него наличные и прятал в ящике стола. Ответ приемлем?
– Да. Ты купил туфли.
– А потом пошел в другой магазин – за белой рубашкой и галстуком. В туалете я переоделся во все новое – и баста!
Теперь я походил на любого коммивояжера. Приобрел еще кое-что из одежды, какую-то мелочь, сложил все в дорожную сумку и отправился на такси в аэропорт. Там в ожидании рейса из Атланты позавтракал. Когда самолет приземлился, я с другими пассажирами, занятыми и важными, двинулся к выходу. Рядом с двумя из них, похожими на меня как две капли воды, остановился у стойки, где оформляют прокат автомобилей. Для них машины были уже заказаны.
Со мной дело обстояло несколько сложнее. У меня были отличные водительские права из Джорджии вместе с паспортом – так, на всякий случай. Со страхом я протянул в окошко свою “Визу”. Номер ее был украден, и меня привела в ужас мысль, что компьютер определит это и выдаст сигнал тревоги. Но все обошлось. Я заполнил бланк и бросился на улицу.
– Под каким именем?
– Рэнди Остин.
– Рэнди, у меня к тебе вопрос. – Карл медленно положил в рот кусочек пиццы, начал жевать. – Ты ведь находился в аэропорту. А почему ты не полетел?
– О, я тоже думал об этом. За завтраком я следил за взлетом двух рейсов, и мне жутко хотелось оказаться на борту. Решение не лететь далось с трудом.
– Что осталось незавершенным?
– Ты, наверное, и сам догадался. Я поехал в сторону пляжей на восток, в Ориндж-Бич, где снимал небольшой домик.
– Из которого к тому времени уже выехал.
– Само собой. Я знал, что там принимают наличные.
Стоял февраль, холодно, и желающих пожить на пляже было немного. Я принял слабое успокоительное и проспал шесть часов. Вечером посмотрел новости и увидел то место, где сгорела моя машина. Мои друзья казались вне себя от горя.
– Негодяй.
– Подъехал в овощную лавку и купил пакет яблок. Когда стемнело, отправился в трехчасовую прогулку по пляжу.
На следующее утро я приехал в Паскагулу, купил газету, увидел на первой странице свое улыбающееся лицо и прочитал о трагедии. Похороны должны были состояться в этот самый день, в три. Затем я добрался до Ориндж-Бич и взял катер. А потом поехал в Билокси и успел на кладбище.
– В газетах было написано, что ты наблюдал за собственными похоронами.
– Это правда. Я спрятался на дереве неподалеку от кладбищенской ограды и смотрел в бинокль.