Парящий дракон
Шрифт:
– Взять живым!!! – приказал Нобунага. – Я лично допрошу его!
Нобунага осмотрелся: исход нападения был печальным: одна куноичи погибла, вторая – ранена, – её изысканное кимоно заливала кровь, струившаяся из плеча, – двое подосланных убийц лежали на окровавленной земле в предсмертной агонии.
Стража подбежала к «беглецу», ниндзя лежал на земле около замковой стены без движения. Моронобу прислушался к его дыханию.
– Он жив!
– Тащите его сюда! – распорядился Нобунага.
– Господин, простите меня! – вмешалась раненая куноичи. – Прикажите его тотчас же раздеть. Одежда убийцы может таить оружие…
Нобунага оценил совет наложницы.
– Немедленно раздеть его и связать. Бросить в темницу! Оками!
Оками, начальник замковой стражи, поклонился.
– Да, мой господин!
– Ты лично отвечаешь за пленного! У меня – только один враг! – воскликнул Нобунага.
– Тоётоми Хидэёси! – продолжил мысль господина Хисикава-старший.
– Да! Вторжение в мои земли неизбежно!
Самураи переглянулись, понимая, что грядёт жестокая битва, возможно даже последняя в их жизни.
– Умрём достойно! – воскликнул Моронобу.
Даймё внимательно посмотрел на самурая, мужа своей младшей дочери.
– Да… Смерть на поле боя – честь для самурая. Но твоя цель – жизнь Хитоми и наследника.
Моронобу поклонился, ибо даймё был прав – Хитоми в тяжести и вот-вот должна разрешиться от бремени. Но почему господин уверен, что родится непременно наследник?..
Приказ даймё стражники выполнили: ниндзя, так и не пришедшего в чувство, раздели, связали по рукам и ногам, затем окатили холодной водой. Тот открыл глаза, помотал головой, она ещё болела от меткого удара камнем, и сел.
Стражники с интересом взирали на пленного – ни каждый день удаётся изловить ниндзя. До сего дня в клане Ода о таких случаях слышно не было.
Ниндзя выглядел, как простой крестьянин: круглолицый, с удивлённым выражением лица – одень в простое домотканое кимоно и штаны, и вполне можно отправлять на рисовое поле. Словом, не отличишь… Но внешность обманчива – перед стражниками на земле сидел воин, пусть даже голый и мокрый – это был опытный ниндзя…
– Бросить его в темницу! – приказал Оками. – Не смыкать глаз! Господин допросит его в час Змеи.
Стражники поклонились, подняли пленного с земли и препроводили в замковую тюрьму.
Нобунага в час Змеи спустился в холодное сумрачное помещение узилища. Он прекрасно знал, кто нанял убийцу и был уверен, что ниндзя ничего не скажет даже под пытками. Но всё же… даймё намеривался учинить допрос, пусть даже формальный.
Навстречу господину вышел Оками.
– Ниндзя в темнице, мой господин.
Нобунага подошёл к двери.
– Открывай!
Оками снял со стены масленый факел, открыл дверь темницы и осветил тесное помещение без окон. На полу, скрючившись, лежал голый окровавленный пленник.
Нобунага издал рык зверя, которого лишили заслуженной добычи.
– Я же приказал охранять его!
У Оками похолодело внутри.
– Мы выполнили всё в точности, мой господин. Пленник раздет и связан.
Оками наклонился над пленником: его рот был приоткрыт, из него текла густая кровь…
– Он откусил себе язык и захлебнулся в собственной крови, – констатировал начальник стражи. – Я подвёл вас, мой господин. Позвольте мне искупить свою вину… Умоляю, не наказывайте моих сыновей!
Оками рухнул перед Нобунагой на колени.
– Хорошо. Ты верно служил мне. Я не покараю твою семью. Даю время до часа Овна. Надеюсь, ты достойно приготовишься к смерти…
– Благодарю вас, мой господин…
С наступлением часа Овна Оками простился с семьёй, облачился в белое ритуальное кимоно, обвязал волосы атласной белой лентой, обмотал кинжал белой рисовой бумагой и сел на колени перед своим старшим сыном, которому недавно исполнилось четырнадцать лет.
Юноша держал катану отца.
– Запомни, сын, ту милость, которую оказал нам господин Нобунага. Верно служи ему и клану, – наставлял отец своего отпрыска в последний раз.
– Да отец. Я не посрамлю наш род.
Оками поклонился старшему сыну, затем жене и детям, которые сидели на татами чуть поодаль.
– Приступай, – приказал Оками.
Юноша извлёк катану из ножен: клинок, отливавший красным цветом, благодаря искусной технике сякубо [83] выглядел символично. Он глубоко вздохнул, ибо лишить жизни отца было нелегко, пусть даже тот запятнал себя в глазах даймё. Оками вонзил кинжал себе в живот. Юноша взмахнул мечом – клинок обагрился ярко-красной кровью, её капли скатывались с отполированного металла, тонкой струйкой сбегая на белый татами.
83
Окрашивание клинка меча при помощи примесей благородных металлов.
Голова Оками отлетела и упала прямо к ногам жены. Она закрыла глаза и начала молиться Аматэрасу. Младшие девочки тихо заплакали… Честь рода была спасена…
Известие о том, что покушение на Нобунагу потерпело неудачу, вызвало крайнее недовольство сёгуна. Он призвал своих советников.
– Кто говорил мне, что следует послать ниндзя? – возмущался он. Советники тряслись от страха, уже не надеясь выйти живыми из покоев Тоётоми.
– Я, мой господин… – еле слышно вымолвил Первый советник.
– Я помню! И что же?! Наёмники убиты какими-то мнимыми наложницами!
– Позвольте, господин… – робко начал Второй советник.
– Я тебя слушаю…
– Эти наложницы – в действительности ниндзя, которые много веков служат роду Яшмовой госпожи…
– Ах, вот как! Значит, ниндзя вдовствующей императрицы более искусны, чем мои?! – взревел сёгун.
Советники замерли, не зная, что ответить.
Тоётоми извлёк из-за пояса кинжал и направил блестящий клинок прямо на Первого советника.