Passe Decompose, Futur Simple
Шрифт:
Люк вернулся без девицы, но с косяком травы и они долго сидели на берегу, потягивая из фляжки старый "арманьяк", покуривая и глядя, как волны набегают на песок. В небе меж звезд двигался поток огней, точно такой же мелькал на горизонте в океане.
– Представляешь, - говорил Люк,- я с ней был в одном классе. Сонная такая, невзрачная писюшка была, а по математике, по физике, по немецкому забивала всех. Сколько мы? Лет десять не виделись? Вышла за типа, у которого сеть пошивочных, переехала сюда. Тип этот её болтанул с какой-то
– Не пора ли сваливать, - уныло спросил Реми.
– Мне завтра нужно быть в полной форме.
– Она сейчас вернется, - сказал Люк.
– У нее здесь две подружки, из местных. Пойдем посидим хоть с полчаса...
Толстушку звали Клотильдой. Одна подружка уже спала, но вторую, Розу, уложить можно было только силой. Они пошли к Розе, которая жила на первом этаже уютного нормандского домика и просидели до четырех. Сначала пили холодное белое, потом кофе, Роза лезла к Реми, расстегивала ему рубашку, гладила по груди. Реми зевал, закатывал глаза, вяло отшучивался, но в итоге был уведен на антресоли и появился взъерошенный и взлохмаченный, с блудливой улыбкой на губах.
– Поехали?
– бодро спросил он.
Они расцеловались с Клотильдой, Роза так и не спустилась вниз, и вышли на улицу. Поднимался свежий утренний ветер. Океан зло ворчал. Где-то всё ещё наяривала музыка.
В машине, ища кассету и не попадая ею в щель проигрывателя, Реми жаловался:
– Динамо! Крутанула мне стопроцентное динамо! Говорит, что вторую неделю на антибиотиках. Клянусь, в жизни у меня так не стоял! Разве что на Корсике, когда меня пчела под самый корень ужалила...
Несмотря на ранний час по автостраде шпарили трейлеры и ближе к Парижу они даже попали в небольшую пробку.
* *
В пустой брассри Борис уселся у окна и заказал большую чашку кофе с молоком, тартинку с ветчиной, два круассана и мёд. Он был зверски голоден.
Позже он вышел купить газету, а когда вернулся гарсон, принесший вторую чашку кофе с молоком, сказал ему, что его спрашивал какой-то иностранец.
Он заканчивал просматривать Либе, когда кто-то плюхнулся на диван рядом с ним.
– Ты меня пасешь, что ли?
– спросил Борис недовольно.
Зорин был гладко выбрит, бледен. Лакостовская рубаха-поло была туго натянута на его крутые бугры. От него несло смесью дешевого лосьона и дезодоранта.
– D'ac, Андрюша - сказал Борис.
– Я тебя слушаю.
– Завтра или послезавтра в Москве будет переворот.
По лицу Зорина было видно, что ему жутко.
– Откуда ты знаешь?
– С самого верха.
– У тебя есть доказательства?
Зорин положил перед ним фотокопию факса.
– Ну это, знаешь, кто угодно может послать...
– Ты прочитал?
–
Борис дочитал до конца, взял круассан и обмакнул в кофе.
– Что ты за это хочешь?
– У тебя есть свои люди в ОФПРА.
– Может ты думаешь, что я на зарплате в ДСТ?
– Нет, но я знаю, что с ОФПРА у тебя хорошие отношения. В русском отделе. У нас на тебя была в свое время информация. Ты помог Ефимову, ты пропихнул без очереди Рухина.
– Но ты же сам знаешь - убежище больше не дают!
– С завтрашнего дня опять начнут...
Зорин достал пачку сигарет и искал по карманам зажигалку.
Гарсон принес его полпива, протянул в ладонях огонь. Зорин прикурил, мотнул головой.
– Я не так уж много прошу?
– Что правда, то правда,- сказал Борис вставая.
– Посиди, я позвоню в редакцию...
Он спустился в туалет и, пока журчала струя, обдумал все и за и против. Главный все еще в отпуске, а замещающий его старый лис Дюбье, наверняка откажет. Тогда лучше говорить не с ним, а с начальником иностранного отдела Сельдманом. Который тебя терпеть не может, сказал Борис сам себе и спустил воду.
Сельдмана не было на месте, а Дюбье сразу спросил, откуда информация.
– От коллег с того берега, - ответил Борис.
– Сколько он хочет, твой коллега?
– заядлый курильщик Дюбье выдохнул с таким шумом, что Борису показалось, что дым вышел из трубки на его стороне.
– Пять.
– В письме называются имена?
– Да, включая маршала Язова...
– Что ты сам думаешь?
– Я стараюсь не думать. Мне важно понять, на кого готовить некролог. На всех сразу или только на Горби...
– Ладно... Если этот твой тип согласен дать свою подпись, бери и вези. Если - нет.. Дадим три строчки о слухах...
– Деньги сегодня, сказал Борис.
– Наличными.
– Если даст свое имя - сегодня.
* *
В ресторане глухо ревел пылесос, в брассри прибавилось народу. Две средних лет американки, старательно подыскивая французские слова, заказывали завтрак.
– ОК, Андрюша, - сказал он усаживаясь.
– Быть может это твой звездный час. Даешь подпись, отправляю тебя в ОФПРА... Борис достал ручку и записную книжку, в ОФПРА работала Софья Ивановна Шумилова, дочь генерала.
Пальцы Зорина барабанили по столу. Гарсон принес и поставил перед ним, ловко забрав пустую кружку, вторые полпива. Зорин пил эдельскот.
– Какая тебе разница, - спросил Борис, - если ты собираешься уже сегодня подавать на убежище?
– Согласен!
– сказал Зорин и жалко улыбнулся. Он достал из атташе-кэйса вторую бумагу.
– Здесь всё на мое имя. Расписаться?
Он размашисто расписался, и Борис протянул ему картонную пивную подставку с номером телефона Шумиловой.
– Позвони до обеда. Скажи - от меня и сразу подъезжай. Это у черта на рогах. Пока доедешь, она уже отобедает. Бумаги у тебя с собой?