Пастор
Шрифт:
И вот моё финальное признание. Я встала на колени на полу своей спальни, будто собираясь молиться, но вместо того, чтобы молиться, развела свои ноги и принялась трахать себя пальцами, представляя, что это ты.
И когда кончила, я молилась Богу, чтобы ты смог услышать, как я выкрикивала твоё имя».
ГЛАВА 15.
Люди могут судить меня за то, как ускорилось
— Поппи, — сказал я, расстёгивая пряжку. — Расскажи мне больше.
Я знал, что она могла слышать звук расстёгиваемого ремня. Знал, что могла слышать движение молнии. В её вдохе и выдохе чувствовалась дрожь.
— Я использовала одну руку, чтобы касаться груди, — прошептала она. — А другой потирала клитор. Я хотела твой член так сильно, Тайлер, и это было всем, о чём я могла думать. Как он растягивает меня. Как ты каждый раз попадаешь по той идеальной точке.
Откинувшись назад, я освободил член из своих боксёров и обхватил его, медленно водя рукой вверх и вниз.
— О чём ты думала, когда кончала? — спросил я.
Боже, я хотел, чтобы это было грязно. Хотел, чтобы это было так чертовски грязно.
Поппи не подвела:
— Я думала о том, как ты брал мою попку, пока ласкал меня пальцами. Как ты кончал мне на спину.
Чёрт. Я был твёрдым тогда, но теперь… Теперь я был практически каменным. Да кого я обманывал? Мне необходимо трахнуть её снова, и я собирался сделать это прямо здесь, в церкви, среди белого дня.
— Мой офис, — произнёс я сквозь стиснутые зубы. — Сейчас же.
Она стремглав вылетела из кабинки, и я последовал за ней, засунув член обратно, но не потрудившись даже застегнуться. Как только мы оказались в офисе, я захлопнул и закрыл дверь, а затем повернулся к Поппи, когда она сделала то же самое.
Мы сошлись как две грозовые тучи: столкновение отдельных существ, немедленно ставших единым целым. Мы были руками, губами, зубами; мы кусались, целовались, стонали; я повёл её задом наперёд, чтобы уложить на свой стол, но наши ноги зацепились друг за друга, и мы упали на пол, тогда как мои руки обернулись вокруг неё в защитном жесте.
— Ты в порядке? — спросил я встревоженно.
— Да, — сказала она нетерпеливо, схватив меня за воротник, чтобы привлечь обратно к губам.
Её поцелуи свели меня с ума, а мягкость рта вторила шелковистому жару под её юбкой.
— Я должен трахнуть тебя, — удалось мне выдавить между поцелуями.
Это была констатация факта. Предупреждение. Я скользнул рукой вниз и в очередной раз обнаружил, что она была без нижнего белья.
— Непристойно, — сказал я. — Адски непристойно.
Она выгибалась под моими прикосновениями, приподнимая свои бёдра так, чтобы предоставить моим пальцам лучший доступ, и, протолкнув в её щёлку два из них, я поцеловал её шею. Поппи была такой мокрой, а моё грубое обращение,
Она стонала, а мои слова дразнили её больше, чем когда-либо могли мои пальцы, и части меня было стыдно за то, насколько я возбудился, говоря ей такие унизительные вещи, другая же моя часть сказала первой заткнуться и просто уже действовать.
Я припал своим ртом к её, когда сдёрнул боксёры достаточно для того, чтобы освободить свой член, а затем слепо подался бёдрами вперёд, погружая себя одним грубым движением.
Она обвила ногами мою талию и руками шею, её обжигающий рот был повсюду, и это было похоже на удерживание в руке провода под напряжением: то, как она двигалась и извивалась подо мной, пока я врезался в неё, позволяя любому сомнению, ревности и страху овладеть мной. Я буду трахать её до тех пор, пока она не почувствует, что принадлежит мне. Я буду трахать её до тех пор, пока она не сможет ходить.
Я буду трахать её до тех пор, пока сам не смогу ходить.
Каждый толчок подводил меня всё ближе и ближе, но одна мысль никак не могла отпустить меня, поэтому я прижал Поппи к себе и надавил тем самым на клитор, чувствуя, как её мышцы сокращаются вокруг меня. Она уже близко.
— Позволь мне взять твою попку, Поппи, — сказал я. Провёл кончиком своего носа вдоль её подбородка, заставляя задрожать. — Я хочу трахнуть тебя туда.
— О, мой Бог, — прошептала она. — Да. Пожалуйста.
Не было времени думать об организации, не было времени даже рассмотреть вариант перебраться в более подготовленное место. Всего в нескольких шагах отсюда у меня было кое-что, что могло сработать, и я не собирался тратить время на поиски чего-то ещё.
Я вынул свой пульсирующий и изнывающий от боли член и поднялся.
— Так и оставайся, — произнёс я и засунул своего парня обратно в боксёры, чтобы совершить короткую прогулку к хранилищу в задней части церкви: небольшому шкафу, где мы держали наши священные масла.
Мои руки дрожали, когда я открывал двери. Это были масла, благословлённые во время Страстной недели (прим.: последние шесть дней Великого поста, предшествующие Пасхе и следующие за Неделей цветоносной) моим епископом, они используются только для таинств типа крещения, конфирмации (прим.: в латинском обряде Католической церкви другое название таинства миропомазания, в ряде протестантских церквей — обряд сознательного исповедания веры) и елеосвящения (прим.: таинство православной и католической церквей, заключающееся в помазании тела освящённым елеем, одно из семи таинств). Я выбрал стеклянный флакон — масло миро (прим.: специально приготовленное и освящённое ароматическое масло) — и пошёл обратно к Поппи, усердно стараясь не смотреть на распятие и табернакль.