Пасторский сюртук
Шрифт:
— Ждут приказаний?
— Так точно, ваше превосходительство.
Черт побери, что же предпринять? Герман извлек из кармана письмо Виллара, повертел в пальцах. Нет, пока рано. Глупо сдаваться прямо сейчас. Погожу немного, может, все само разъяснится. В отчаянии он глядел на план баталии, пока не обнаружил два знакомых полка.
— Хо-хо! Приказ полковникам. Гренадеры Бока и драгуны Фуке группируются как резерв в тылу левого фланга. И выровняйте переднюю линию.
— Выровнять?
— Э-э, ну, то есть… я думаю, линия не такова, какой ей следует быть, а?
Генерал-адъютант поднял свою трубу, бросил беглый взгляд в низину. Пожал плечами.
— Весьма незначительно. Но если ваше превосходительство настаивает…
— Черт возьми, вы что, не слышали приказа? Что это за новая мода прекословить начальству?!
Генерал-адъютант с выражением безвинного страдания на лице щелкнул каблуками. Получив распоряжения, ординарцы спешно разъехались в разные стороны. Генерал-адъютант и Кнопфен о чем-то шептались, и Герман чувствовал спиной их презрительные взгляды.
— Боже милостивый!
Это был Длинный Ганс, волокущий громадную корзину, до краев полную винных бутылок и всякой снеди. Влажный землянично-красный рот разинут от изумления. Глаза вытаращены — кажется, сейчас вылезут из орбит, точно спелые каштаны из скорлупы.
— Батюшки! Глазам своим не верю. А одежа-то. Вы, пастор, никак генералом нарядились?
— Цыц! Не ори так.
— Хорошо, не буду, но скажите на милость, что вы здесь делаете, пастор? Вдобавок такой расфуфыренный, в жизни ничего подобного не видывал! Я-то думал, куда вы подевались!..
— Хо-хо, добрый человек, ты разве не видишь? Я — фельдмаршал Траутветтер!
— Ну уж нет, пастор, со мной это не пройдет. Мне ли не знать пастора Германа из Вальдштайна? Вот и латинская книжка при вас. А как же.
В замешательстве Герман выудил из кармана своего Плутарха и вертел пергаментный томик в потных руках.
— Да-да. Это я. Только помалкивай об этом, остолоп.
— Где же вы добыли этакую амуницию?
— Долгая история. Давай-ка распакуй корзину вон там, на камне, и постарайся вести себя как подобает настоящему денщику, а я расскажу. Только не фамильярничай, не видишь, что ли, как они на нас вылупились.
— Господи Иисусе, тут не захочешь, а удивишься!
Длинный Ганс сервировал полководцу завтрак, с разинутым ртом слушая диковинную повесть о маршале де Вилларе.
— Боже милостивый! Выходит, вы заделались важной шишкой, как давно мечтали?
— В этом я не уверен. День еще не кончился. А как раз сейчас все ужасно запуталось. Знаешь, неприятно говорить об этом, но я подозреваю, что Виллар попросту насмехается надо мной.
— Зачем ему это нужно?
— Кто его знает. Только зачем столь сложная и дорогостоящая затея?.. Дай-ка гляну. Нет, внизу все та же неразбериха, что и раньше… Может, закусить маленько до поры до времени. Индюшка на вид вполне аппетитная. — Герман уселся на походный стул, и Длинный Ганс повязал ему салфетку. — Хороший стол у Траутветтера. Вино отменное.
— Чересчур-то много не пейте, пастор.
— А, не все ли равно. Траутветтер пьет как бочка. Ганс!
— Да,
— Ты лучше зови меня «ваше превосходительство».
— Да, пастор.
— Забавно. При желании я бы мог теперь засадить фельдфебеля в колодки.
— А какой смысл?
— Это верно. Все ж таки отменное вино.
— Не пейте столько, пастор. Люди сюда идут.
— Это не люди, а военные. Хо-хо! Ну, друг мой, что у тебя там за пазухой?
— Донесения, ваше превосходительство.
— Отлично, отлично. М-м… черт, как бишь тебя кличут?
— Кнопфен, ваше превосходительство.
— Ну да, верно. Так в чем дело?
— Гренадеры Бока. К сожалению, они исчезли.
— Исчезли?
— Похоже, заплутали, ваше превосходительство. Скорей всего, они удаляются от поля битвы. Вы ведь видите, пороховой дым накрыл низину плотной тучей. Видимость прескверная.
— Заплутали… Сбежали они, ясное дело! Трусливые мерзавцы, сукины дети, бродяжье отродье… Расстрелять каждого десятого!
— Слушаюсь, ваше превосходительство. Только прежде надобно их разыскать.
— Исчезли, заплутали…. Черт подери! Генерал Гольц ответит мне за это головой!
— Так точно, ваше превосходительство, однако…
— Никаких «однако»! Гольца от командования отстранить. В железа его!
— Генерал Гольц, к сожалению, тоже пропал.
— Нет, это неслыханно! Кучка паршивых мягкотелых сосунков — вот во что превратилась наша доблестная армия! Думаете, я начну баталию без резерва? Где драгуны Фуке?
— Там, где приказано.
— Так! Фуке переходит под начало фон Арнима.
— Фуке мертв.
— Трусливый мерзавец! Когда он умер?
— Нынче утром. Увы, болезнь сильно сократила численность драгун.
— Дьявольщина! Сообщите сведения о боевом и численном составе!
— Сию минуту, ваше превосходительство… Э-э… Драгуны Фуке… в настоящее время боеспособны тридцать шесть солдат и один барабанщик…
— Тридцать шесть!
— И один барабанщик. Скончались от тифа — сто двадцать четыре, от гангрены — сорок девять, от наростов на суставах — тридцать четыре, от lepra graecorum — двенадцать, от цинги — девяносто шесть, от оспы — сто сорок один, от злокачественной сыпи с горячкой — девятнадцать, от припадков и конвульсий — двадцать семь, от рожи и коклюша — сорок восемь, от сифилиса и гонореи — триста шестьдесят шесть, самострелов и дезертиров…
— Стоп! Хватит! Стыда у них нет, у этих чертовых драгун! Помирать, когда корона нуждается в их службе. Как мне, черт побери, сражаться без резервов?! Что будет, если австрияки первыми пойдут в атаку?
— Думаю, опасность этого весьма невелика, ваше превосходительство. Батареи противника все утро обстреливали собственные позиции. Потери у них уже значительные.
— Вот тупицы! Что ж, какое-никакое утешение.
— С другой стороны…
— Ну? Что там еще?
— С другой стороны, лейб-гвардейский кавалерийский полк принца Генриха трижды атаковал наш собственный арьергард. Полковник фон Халлер изрядно злоупотребил крепкими напитками, и все мои попытки образумить его…