Пастухи чудовищ
Шрифт:
Отдача сотрясла меня. Грохот сдавил уши.
Порченый с размаху остановился, гигантское брюхо колыхнулось по инерции вперед, чуть не опрокинув его. В громадной туше, в самой середине груди появилась сквозная дыра размером с кулак, через которую я увидел древесную ветвь и висящую на ней оторванную человеческую ногу.
Я выстрелил еще раз. И еще…
Серые тяжелые ошметки летели от порченого в разные стороны. Он стоял, пошатываясь, но не отступая и не падая, сдерживаемый мощными ударами пуль, пробивавших в его вязкой, как пластилин, плоти бескровные дыры, и я вдруг отчетливо
Я снова заорал. Теперь не столько от страха, сколько от отчаянья.
И тогда услышал прорвавшийся сквозь грохот выстрелов крик:
– В голову! Надо в голову!
Безотчетно повинуясь, я, перехватив пистолет обеими руками, поднял ствол повыше и дважды нажал на курок.
Прогремел единственный выстрел. А на второй раз раздался лишь сухой щелчок.
И сразу стало очень тихо. Я отшвырнул прочь ставший бесполезным пистолет.
Последней пулей порченому снесло верхнюю часть черепа. Мертвяк не упал, он грузно осел на землю и моментально точно застыл, превратившись в груду мертвого серого мяса, – прямо как сказочный тролль, которого коснулись первые лучи солнца.
– В голову им надо стрелять… – повторил Макс.
Перешагнув через тело Чипы, шептун спустился с крыльца. Он выглядел до крайности утомленным, глаза его потухли.
– В корпус бесполезно, – договорил он. – Разве что только позвоночный столб удастся перешибить… Но и потом все равно добивать придется – в голову…
Он остановился, точно о чем-то вспомнив. Вернулся на крыльцо, принялся шарить руками по косякам входной двери. И скоро извлек откуда-то снизу пучок длинных ржавых игл, скрученных белыми нитками, частично, впрочем, вымазанных какой-то черной жидкостью.
– Недавно спрятали, – сказал Макс, брезгливо отшвырнул иглы в сторону и вытер пальцы о стену – там, где она не была испачкана кровью. – Иначе бы Агалай наверняка почуял и нашел… На эту пакость порченый и приполз сюда… Эй, ты как, парень?
Вопрос был адресован Деге, но Дега не ответил. Постанывая и всхлипывая, мой кореш кое-как встал на четвереньки. Потом поднялся. И едва утвердившись на ногах, молча ломанулся в калитку.
– Верный ход, – бесцветно похвалил его Макс. – Давай-ка и мы поспешим.
– А… Леший? – зачем-то спросил я.
Брахман ничего не ответил, только махнул рукой. Да все и так было ясно. Порченый никого не оставил в живых…
Я вышел за калитку. Дега перетаптывался на одном месте метрах в десяти дальше по улочке. Было очевидно, что очень ему хотелось вот прямо сейчас припустить отсюда и бежать, бежать как можно дальше… Но он сдерживал себя. Я его не бросил, и он меня не бросит. Все правильно, мы же ватага. Теперь самая маленькая ватага из всех существующих в Гагаринке – из двух всего пацанов…
Я махнул Деге. Он махнул мне в ответ: мол, лучше вы к нам, я туда больше ни ногой… Я пожал плечами и пошел ему навстречу.
Из-за забора, мимо которого я проходил, показалась встрепанная вислоусая голова.
– Эй, ребятки! – свистящим шепотом выговорил встрепанный. – Ну что там? Завалили порченого, что ли, не знаете?
– Ага, – невнимательно ответил я.
Встрепанный
– Выходите все! Эгей! Кончено дело!
Откуда-то издали завыла, накручивая громкость, полицейская сирена. Копы пожаловали. Как всегда вовремя…
И тут в нас с Дегой сработал приобретенный еще в малолетстве рефлекс: «Услышал копа – вали подальше». Мы заметались, ища глазами, куда бы ловчее юркнуть. Скорее всего, мы бы просто дунули по улице куда глаза глядят, если бы нас не окликнул Макс.
– Здесь ключи… в замке зажигания… – кратко сообщил он.
И сел за руль Чипиной «семерки».
Мы, не сговариваясь, бросились к нему…
Глава 3
Ни я, ни Дега не задавались вопросом, куда мы едем. Все равно куда, лишь бы подальше отсюда. Подозреваю, той же логикой руководствовался и управлявший автомобилем Макс.
Выбравшись из частного сектора, мы покатили по хорошо знакомым мне улицам, потом – по малознакомым улицам, а потом – и вовсе по незнакомым. И внезапно нас из какого-то кривого и грязного закоулка выбросило прямо к высоким узорчатым чугунным воротам, одна створка которых, открытая и сломанная, косо привалилась к столбу ограды. За воротами горела разноцветная листва деревьев – так ярко горела, что можно было подумать, будто в каждой кроне спрятаны фонарики, а на створке ворот (той, что была сломана) виднелась повисшая на одном шурупе табличка. На этой табличке, напрягши зрение, можно было прочитать давно размытое: «Городской парк культуры и отдыха имени…» А вот чье имя носил парк, разобрать уже не представлялось возможным. И повсюду здесь разгуливали люди, множество людей, такого количества праздношатающегося народа у нас в Гагаринке сроду не увидишь.
Макс достал с заднего сиденья свой рюкзак, положил его себе на колени.
– Погуляйте, – сумрачно сказал он. – Где-то с часок погуляйте, потом возвращайтесь. И не вздумайте меня беспокоить раньше времени.
Открыв рюкзак, он вытащил оттуда кожаный мешочек и огарок черной свечи, затем, покопавшись, нашел и зажигалку. Свечу поставил на приборную панель, щелкнул зажигалкой. Уже выбравшись из салона «семерки», я увидел, как он высыпает из мешочка на освобожденное мною переднее пассажирское сиденье круглые гладкие камешки, черные и белые. На белых камешках темнели рисунки, довольно схематично изображающие животных, человеческие фигурки в причудливых позах и что-то еще, я не рассмотрел. Подобные рисунки были нанесены и на черные камешки, но уже белой краской.
– Идем, что ли? – осведомился Дега, кивнув в сторону ворот.
– Идем…
Здесь было шумно. Бряцала и взвизгивала где-то в недрах парка развеселая музыка, многоголосо гомонили прохожие, кто-то зазывающе вопил: «Шашлык-шашлычок! С пылу, с жару! На любой вкус, на любой кошелек! Шашлык-шашлычок!..» Гудели и рычали неподалеку проезжающие автомобили.
Это был Центр. Центральный район Заволжска то бишь.
Такая бестревожная и беспечная расстилалась вокруг нас действительность… Даже и не верилось в то, что произошедшее с нами во дворике Лешего было на самом деле…