Пастухи чудовищ
Шрифт:
Тот с деланым смущением пожал плечами и вытащил из кармана желто поблескивающий браслетик с круглым выпуклым циферблатом. Увел-таки из бардачка, не устоял.
– Я не виноват, – привычно пояснил мой кореш. – У меня болезнь такая, клептомания называется.
Брахман осмотрел часы, подкрутил там что-то и вернул Деге, который неторопливо пристроил легализованную добычу на запястье.
– Двадцать две минуты! – напомнил Макс. – То есть уже девятнадцать с половиной. Шагом марш!
Он бросил календарь в рюкзак, точно угодив в открытую горловину.
– А почему бы вам опять за камешки ваши не взяться? Чего зря мотаться по дорогам? Давно бы погадали на правильное направление, сейчас бы мы уже, наверно, на месте были. Ужинали бы с этим вашим Трофимом, чай пили… Может быть, даже с сахаром.
– Помечтай, – буркнул Макс, прилаживая воронку к отверстию бензобака. – Чтобы что-то отыскать, надо об этом чем-то хоть какое-то представление иметь. Образ искомого должен быть, понимаешь? А я в Моршанке ни разу не был.
– А этот Трофим? – напомнил я. – Вы же говорили, что он ваш товарищ? Его-то образ у вас…
– Все ЛОПСы друг другу товарищи, – не дал мне договорить Макс. – А также друзья и братья.
– Вы что, его никогда раньше не видели?
– Не-а, – ответил брахман, берясь за канистру.
– А Лешего? – зачем-то спросил я. – То есть Агалая?
– И с ним лично знаком не был. Первый раз ты мне его показал, а второй… лучше бы я первым разом ограничился. Порченый от Агалая мало чего оставил.
Мне это почему-то показалось тревожно странным – что наш брахман никогда раньше не встречался с теми собратьями по ремеслу, которых разыскивал.
– Ну, идите уже, времени мало.
И мы пошли.
– Как он все замечает, а? – пробормотал на ходу Дега, любовно поглядев на поблескивающие на запястье часы. – Ведь я чисто сработал, а он все равно засек… Одно слово – лобстер!
Мы дошли до конца улицы, наугад пиная калитки и прислушиваясь. Я кинул обломком гнилой деревяшки в одно из немногочисленных невыбитых окон, но и на это никто не отозвался. Мы свернули на соседнюю улицу.
Ветер, поднявшийся недавно, усилился. Небо, совершенно потеряв цвет, стало блеклым, как застиранная тряпка. Что-то тоненько засвистело. Дега вздрогнул, заозиравшись.
– Ветер, – поспешил объяснить я, – в окнах свистит…
– Угу… – неопределенно отозвался мой кореш.
Хоть и было нам о чем поговорить, разговор не клеился. Сами собой поднимались со дна сознания воспоминания о том, как забредали люди в такие вот оставленные жизнью места… и не возвращались. В нашем мире не только ночью нужно держать ухо востро… Сначала мы еще кричали, аукали, но скоро замолчали. Как-то не кричалось здесь. Такая тревожная тишина стояла, напитанная шорохом и посвистываниями тишина, что казалось: нарушишь ее – и случится что-нибудь нехорошее.
Мы свернули еще раз.
– Эгей! – негромко воскликнул вдруг Дега, резко остановившись у очередного дома, который смотрелся не таким заброшенным, как остальные. – Гляди!
Я остановился. Стекла
– Что такое? – спросил я.
– Вроде там есть кто-то… – шепотом ответил Дега.
Минуту или две мы вглядывались в мертво поблескивающие окна, потом Дега опять вздрогнул:
– Смотри! Видел?
На этот раз я увидел. Что-то мелькнуло в окне дома. Дега свистнул, замахав руками и подпрыгнув:
– Люди! Эй, люди!
– Не ори ты так! – одернул я его.
– А как же еще их внимание привлечь?
Я бросил в окно подобранный на дороге осколок кирпича. Стекло, тонко тренькнув, выдержало. И тут же за окном, мутным от пыли, показалась бледная физиономия.
– Выходи, дружище! – позвал Дега. – Чего боишься? Мы только дорогу спросим! Дорогу нам подскажешь – и все дела.
– Не бесплатно, между прочим, покажешь! – сообразил добавить я. – У нас бабки есть! Заплатим!
– Ты не очень-то… – толкнул меня Дега. – Про бабки-то… А то сейчас как высунется этот дружище – с дробовиком! И придется ему не только бабули отдать, но и тачку со всем содержимым. Место глухое, а оружия настоящего у нас нет…
Это он верно заметил. Мы еще немного потоптались под окнами, намереваясь, если что, сразу дать деру.
В окне появилась вторая физиономия. Теперь на нас смотрели двое – молча, не двигаясь. Черт лица из-за пыли на стекле было не разглядеть, но мне почему-то показалось, что эти двое (мужики вроде бы, и молодые) напуганы. Вряд ли у них был дробовик… Скорее всего, тоже, как и мы, думают сейчас: «Место глухое, а тут какие-то два барбоса подозрительного вида шляются…»
– Сколько времени у нас осталось? – спросил я.
– Пятнадцать минут, – ответил Дега, взглянув на часы.
– За Максом смотаемся? – предложил я.
– Обделался уже? Чуть что – сразу к брахману бежать.
– Ты же не думаешь в дом заходить?
– Зачем заходить? В дверь постучимся – и все.
Лица в окне заколыхались – видно, эти двое о чем-то коротко друг с другом переговорили. А потом один куда-то скрылся, а другой вдруг со звучным шлепком припечатал к стеклу пятерню и, корытообразно раззявив рот, проорал:
– А ну пошли отсюда…
Окончание сильно приглушенной закрытым окном фразы мы не услышали, но общий смысл высказывания угадать было нетрудно.
– Он нас послал! – удивился Дега. – Вот гнида… Нет, надо все-таки зайти в гости, потолковать. Да не переживай ты! Люди они, люди! Сам, что ли, не видишь? Зверье матом орать не умеет. Самые обыкновенные человеки. Невежливые только…
– Идем! – решился я.
Мы перемахнули невысокий – по грудь нам – забор, пересекли двор, вбежали на крыльцо. Дверь оказалась хлипкой, деревянной, покрытой давно облупившейся коричневой краской. И – вот странно – меня вдруг коснулось легкое чувство, будто бы я уже когда-то видел эту дверь…