Пасынки богов
Шрифт:
– А давайте попробуем что-нибудь сделать, – сказал я, чувствуя, как пучок тусклой энергии в животе больного словно просится в мою ладонь. – Сядьте так, чтобы к вам можно было удобно подойти.
Обогнув стол, я приблизился к «пациенту» и лёгким движением руки как бы закрутил болезненный энергетический пучочек, исходивший из его живота, в подобие узелка. Затем без какого-либо усилия отделил его от источника излучения, то есть от поражённой железы, вырвал корень болезни и отбросил его в сторону, где он медленно растворился в комнатном воздушном пространстве. А в заключение округлым движением ладони всё ещё остававшиеся
– Теперь вы здоровы, – авторитетно объявил я директору, не задумываясь над значением своих слов. – Но от алкогольных напитков лучше воздерживаться. Хотя бы некоторое время.
– Мой эскулап уверен, что я выздоровел? – на лице пациента проявился нескрываемый скепсис. – Мнится мне, что ты говоришь это, чтобы только успокоить меня.
– Абсолютно уверен. Не сомневайтесь.
– Если так, то я уже сегодня почувствую всю степень оздоровления, – сказал Геннадий Тихонович, не спуская с меня острого взгляда. – Однако, Максимка, практикой такой тебе пока нельзя заниматься. Вот вырастешь, тогда видно будет.
– Какой практикой?
– Лечить людей подобным образом, с использованием собственных энергетических возможностей.
– Почему?
– Да потому, что ты и без того худенький и бледненький. А сейчас ещё больше побледнел. Видимо, какую-то часть своей энергии ты израсходовал на моё лечение. Её же тебе самому не хватает.
В тот момент я действительно чувствовал себя не лучшим образом и дал себе слово лечебные действия прекратить. Хотя бы до поры до времени.
Директор угостил меня ещё одним стаканом чая с вкусненькой шоколадной конфеткой, и ощущение слабости, возникшее во мне под конец целительского сеанса, постепенно исчезло.
На следующий день после уроков мой «пациент» снова пригласил меня в свой кабинет, где опять же за чаем торжественно и с радостью в голосе объявил, что вчерашнее лечение пошло ему на пользу и что он чувствует себя здоровым человеком.
– Исчезли тошнота, слабость, появился зверский аппетит, – рассказывал хозяин кабинета. – Сегодня утром я впервые за последний год закусил грибами и копчёной рыбой. И маринованными помидорами – тем, что ещё вчера мне было противопоказано и по чему я изрядно истосковался.
– Осторожней с копчёностями, – сказал я ему. – И с маринадами. Не надо рисковать.
– Ничего! – беззаботно ответил Геннадий Тихонович. – Я теперь здоров, как бык. Силы во мне – девать некуда.
Наши чаепития продолжались до конца учебного года. Примерно раз в полторы-две недели. Как правило, по пятницам, уже после уроков. Бывало, увидит меня Геннадий Тихонович, подмигнёт едва заметно и скажет:
– Зайди ко мне в кабинет. Разговор до тебя есть.
А я уже знал, что будет приятный на вкус чай с шоколадными конфетами, обычно из разряда самых дешёвых.
Во время одной из таких чайных церемоний мой старший товарищ и произнёс те заветные фразы, которые во многом определили мою жизнь.
– Максимка, ты талантливый мальчик, – сказал он с некоторым волнением. Должно быть, он заранее готовился к этому разговору. – Но задатки, которые у тебя есть, надо развивать. Иначе они заглохнут и сойдут на нет. И тогда ты станешь обычным, заурядным человеком, способным только тянуть лямку на какой-нибудь работе, дающей кусок хлеба, и не более того.
– Вы имеете в виду – развивать экстрасенсорные
– Да, экстрасенсорные, так, кажется, они называются.
– А как развивать их?
– Прежде всего задайся несколькими вопросами.
– Какими?
– Кто ты? Куда идёшь? Зачем идёшь? Словом, определи своё предназначение, своё место в жизни. Уже сегодня. И начинай работать над собой. Для достижения поставленных целей.
– А как работать над собой?
– Ну не знаю. Могу только предполагать. Возможно, ты должен прислушиваться к себе, своим клеткам, анализировать чувства и мысли, владеющие тобой. И больше слушать природу: пение птиц, гомон насекомых, веяние ветра, шелест трав, наблюдать игру света и теней. Хорошо бы ещё заняться чтением специальной литературы о необычных человеческих талантах. Тебе видней – ты же у нас экстрасенс, а не я.
– Допустим, экстрасенс я пока никакой.
– Вот и сделай из «пока никакого» – настоящего, самого сильного в современной человеческой цивилизации. Реализуй полностью то, что дала тебе природа. Только ещё раз говорю: пока не вырастешь, держи свои способности при себе, не показывай их. По сути, ты ещё ребёнок – боюсь, как бы кто не возжелал использовать тебя в своих корыстных целях. Желающих получить выгоду за чужой счёт сегодня более чем достаточно.
Мой старший товарищ разговаривал со мной, как с равным себе. Я же неизменно воспринимал его учителем, наставником. И относился к нему без малейшего панибратства.
Однажды на уроке истории Геннадий Тихонович завёл речь о том, кем мы, ученики, видим себя в будущем.
Нас, сидящих за партами в полупустом классе, было всего пять человек – две девочки и три мальчика.
Обе ученицы сказали, что хотели бы стать врачами и лечить людей, а я сразу постигнул внутренним видением, что медиками им не бывать. Из-за отсутствия денег у родителей – на взятку, без которой в медицинский институт поступить было невозможно. Что одна из них, Дина Вихляева, устроится официанткой в ольмапольском кафе, но и там долго не продержится и вынуждена будет работать дворничихой. Вторая же, Рита Иванова, обречена долгими годами горбатиться с тяпкой на овощных плантациях Шабалиных. Хотя позже в её жизни пойдёт широкая светлая полоса; какая – я в тот момент не понял.
Из мальчиков Венка, сын Михаила Шабалина, заявил, что станет бизнесменом, другой, Пашка Гуркин, – лётчиком. И в самом деле, Венка пригрезился мне преуспевающим коммерсом – в не таком уж далёком будущем. Пашке же не видать было неба, как своих ушей, и Венка возьмёт его к себе телохранителем.
– А ты, Максим, кем хотел бы стать? – спросил под конец Геннадий Тихонович.
– Не знаю, ещё не определился, – ответил я, встав за партой.
Я не лукавил – личное моё будущее было словно в тумане. Но чего точно мне не хотелось, так это крестьянствовать, как мой отец, то есть чуть ли не круглыми сутками гнуть спину, чтобы обеспечить себя куском хлеба, пусть даже и с маслом. И никакая другая специализация тоже не казалась мне привлекательной. Лучше, считал я, находиться как бы в стороне от человеческого сообщества и только наблюдать, что в нём происходит. И за тем, что совершается во всех остальных мирах – животном, растительном, энергетическом, в микро- и макрокосмосе.