Патерик Печерский, или Отечник

Поселянин Е.

Воистину велика была приязнь между Давидом и Ионафаном, снявшим с себя одежду, в которую был одет, оружие, лук и пояс и давшим Давиду, как сказано в Писании: «Снял Ионафан верхнюю одежду свою, которая была на нем, и отдал ее Давиду, также и прочие одежды свои, и меч свой, и лук свой, и пояс свой» (1 Цар. 18:4). Но еще большую любовь к Богу показал преподобный отец наш Антоний, который не только мирскую одежду свою, богатство и славу, но, что еще больше — сердце свое принес в жертву Богу, исполняя писание: «Сын мой, отдай сердце твое мне» (Притч. 23:26). Если бы мы хотели очертить образ преподобного отца нашего Антония, то, вспомнив о самом имени его, нужно бы нам сказать: так как он был с неба, то и есть он человек

небесный. И каковы могли быть его помышления, его дела, и упражнения — не небесные ли, как у человека, посланного свыше?

Всегда помышлял он о небесных вещах, зная, что нет совершенства в благах мира, и что они оставляют всегда чувство неудовлетворенности. Есть у тебя богатство — нет почестей, есть почести — нет здоровья, есть здоровье нет мудрости, есть мудрость — нет красноречия и благодати. А на небе праведники изобильно наслаждаются разом всеми благами, ибо у них есть богатство Божие, мудрость Божия, сладость Божия, сила Божия, утешение от ангелов и всех святых. Все это имеют они зараз и иметь будут всегда, на всю вечность.

Еще прославил себя преподобный отец наш Антоний иноческим богоугодным житием, которое состоит в рукоделии, послушании, поучении, безмолвии и прочих добродетелях, как пишется о том в отеческих книгах. Монашеское житие — рукоделие, безмолвие, неосуждение, неоклеветание, нероптание, ибо писано: «Любящие Господа ненавидьте зло!» (Пс. 96:10). А авва Моисей указывал братии своей, что для инока четыре необходимейшие добродетели: молчание, соблюдение заповедей Божиих, смирение и нищета, и все то исполнил преподобный отец наш Антоний, так что мог сказать о себе евангельским словом: «Все это сохранил я от юности моей». Он одновременно привлекал взоры и людей, и ангелов и удивлял природу, будучи в земном теле и живя нечеловечески, а по-ангельски был зрелищем ангелам и людям; когда же, приняв иноческий образ на Афоне, был первым в церковном стоянии, первым в послушании, первым в бодрствовании, первым в посте, тогда был удивлением естеству нашему.

И за это такую получил он от Бога благодать, что Бог сравнил его как равного по подвигам и по славе с древними преподобными, с Антонием Великим, Пахомием, Иларионом и прочими, по сказанному: «Он сравнял его в славе со святыми и возвеличил его делами на страх врагам; его словом прекращал чудесные знамения, прославил его пред лицом царей...» (Сир. 45:2, 3). Такой своей богоугодной жизнью преподобный Антоний стал столь угодным Пресвятой Богородице, что Она взяла его с горы Афонской и даровала в поучение и пример иноческой жизни русским инокам, так что сбылось над ним пророческое слово: «Сделаю тебя заветом народа, чтоб восстановить землю, чтоб возвратить наследникам наследия опустошенные» (Ис. 49:8). Зерцалом был преподобный отец Антоний, непорочным зерцалом подвигов для Бога. Как смотрящие в зеркало украшают себя, так и преподобные отцы Печерские, взирая на житие первоначальника своего Антония, украшали житие и нравы свои, ибо он смолоду обучил их бояться Бога и воздерживаться от всякого греха. Был он и живым примером, потому что чему научал других, то сперва старался явить сам на деле, во всем показывая в себе образец добрых дел, как говорит апостол.

Скажите сами, братие, чьей помощью и наставлением обрели у Бога столь великую славу прочие чудотворцы Печерские, если не помощью и наставлением преподобного отца нашего Антония. Ибо все поучились от совершенства его. Чьим попечением и помощью Печерская обитель похваляется и чтится по всей Руси если не попечением и помощью преподобного отца нашего Антония Печерского, по изречению: «Слава детей — родители их» (Притч. 17:6).

Историки повествуют, что (в древности) на одном корабле были полотна с разными рисунками с изображениями битв. Пришел туда один афинянин и смотрел пристально на изображение битвы, бывшей некогда между Лакедемоном и афинянами; обернувшись, он увидел лакедемонянина, ходящего по этому помещению, которому указал пальцем на изображение и сказал: «Посмотри, как сильны Афиняне». Лакедемонянин же кратко ответил: «сильны, только на

полотне». Мало ли людей есть, братие, в миру, которые украшают дома различными картинами и изображениями прадедов, дедов и родителей своих и, смотря, так хвалят их: «святой то был человек». А кто-нибудь ответит им: «Святой, но на изображении», то есть на словах, а не на самом деле, так же как афинская крепость и мужество, изображенная на полотне.

Приблизимся же и мы к преподобному отцу нашему Антонию Печерскому, запечатлеем в уме богоугодное его житие, вспоминая, как боролся он с миром, с телом и диаволом: с миром — через отвержение его, с телом — через умерщвление, с диаволом — через пост и молитву. И видя победу его, исповедуем, что на самом деле явилась крепость и сила его. Что привлекло тебя, преподобный отче Антоний, к таким подвигам? Христос, слава вечная: «Я сораспялся Христу, — говорит он с Божественным апостолом, — чтоб жить для Бога» (Гал. 2:19).

В истории повествуется, как Кир, царь Персидский, следующим ухищрением возбуждал граждан к ратным подвигам. Он велел идти им в лес и там трудиться над рубкой дров; а на другой день устроил им хорошее, как подобает царям, угощение. Затем, собрав всех их, он спросил: какой день, по-вашему, лучше вчерашний или нынешний, и повторения которого дня хотите вы? Они все ответили: «Нынешнего, потому что он был днем радости и наслаждения, а вчерашний — днем труда и усталости». Кир же сказал им: «Если вы хотите навсегда иметь такой день, то нужно вам немного потрудиться и побороть врага; одолевши его, вы будете почивать в богатстве и наслаждении».

Воистину мудра эта уловка Кира, и труд нужен, чтоб обладать радостью и счастьем. И Сам Христос, желая поселить нас с Собой на небесах и напоить обилием дома Своего, предлагает не другой какой способ, как труд, говоря: «Куплю дейте, дондеже прииду» (Лк. 19:13).

Если б вы спросили здесь, братие, каково житие наше, нужно бы отвечать, что вчерашний день исполнен трудов и скорбей, как сказано: «Тысяча лет пред очами Твоими, Господи, что день вчерашний, истекший» (Пс. 89:5).

Как Кир, царь Персидский, не сразу почтил пиром своих подданных, но после труда их, так и Христос, после трудов наших обещает нам пир, которым несомненно насладится всякий подвизающийся в трудах, по неложному слову Христову: «Как завещал Мне Oтец Царство, Я завещаю вам пить и есть на трапезе Моей в Царствии Моем» (Лк. 22:29–30). Поэтому, если хотим мы, братие, принять динарий небесной славы, должны мы прежде потрудиться за него. И, еще хотим ли мы наследовать богатство наших духовных врагов, веселиться там, откуда они ниспали, и наслаждаться вечного пира на трапезе Христовой: должно прежде победить нам страсти и похоти плотские, ибо Христос сказал: «Побеждающему дам сесть со Мной на престоле, как победил Я и воссел с Отцом Моим на престоле Его» (Откр. 3:21).

Знал это хорошо преподобный отец наш Антоний Печерский, когда, придя со Святой горы, предался труду копания пещеры, не желая взять даром динарий вечной славы, пока трудолюбиво не претерпел за него, в уверенности, что воздаст Господь праведным мзду за труды их. Копая пещеры, он подвизался в том намерении, чтоб в надежде воспринять мзду равную с апостолом Павлом, похвалиться пред Господом: «Господи, больше всех сих я потрудился»!

А не иное он дело избрал в труд, как копание пещеры, потому что помнил слова, сказанные инокам преподобным Иоанном Лествичником: «Пусть удаляемся мы в страны смиреннейшие, мало славные, и далекие от всякой мирской отрады»! А какие места могут быть смиреннейшие для иноческого жития, малославнейшими и более далекими от мирской отрады, как не пещеры? Какое может быть веселье или отрада там, где предстоит уму понять о смерти, и никогда не отходит от мысли ответ грешному естеству нашему: «земля ты, и пойдешь в землю». И преподобный отец наш Антоний, чтоб удобнее соблюсти молчание, смирение, благоговение и наставить прочих к тем же добродетелям, первый явился вдохновителем копания пещер и жизни в них.