Патриарх Филарет. Тень за троном
Шрифт:
Казалось бы, тенденция правительства ясна. Но не спешите с выводами. Царь тут же давал монастырям и церквам этих епархий новые несудимые грамоты. Более того, тарханные грамоты выдавались в епархии самого "великого государя" Филарета Никитича, не встречая с его стороны возражении.
Зачем па Руси пишутся законы — знают все. Это способ повышения умственного потенциала нации. Соборное уложение 1580 г. напрочь запретило завещать, продавать или закладывать вотчины монастырям. Указ 1622 г. закреплял за монастырями вотчины, купленные или завещанные им после запрета.
Вскоре Филарет устроил пересмотр и повое утверждение всех жалованных духовенству и монастырям грамот, включая выданные уже в патриаршество его самого, "великого государя".
Семейные чувства не помешали Филарету Никитичу санкционировать создание "Сказания" о появлении патриаршества
126
Дополнения к Актам историческим, собранные и изданные Археографической комнссиею. СПб., 1846. Т. 2. № 76.
Филарет был, как никто, близок к такому высшему положению на Руси. Тем не менее его важнейшие решения, например об учреждении архиепископии Сибирской и Тобольской, принимались "изволением" царя и лишь затем — "советом и благоволением" патриарха с Освященным собором русских архиереев (1620 г.). Ибо в России духовная власть хотя и была изначально независимой — в своей сфере — от власти светской, но утверждение и расширение православия было — также изначально — делом великих князей и царей. Никого это нс удивляло и возражений не вызывало. Особенно у духовенства, которое цари обязаны были материально поддерживать.
Щедроты светской власти немало способствовали направлению в Сибирь первого архиепископа Киприана. Характерно, что именно к царю обращался он с просьбами о жаловании денег и земель новоучреждаемым монастырям и церквам, за управой на воевод и служилых людей (1621–1622 гг.; эго положение сохранялось и впоследствии).
Патриарх же взял на себя моральную поддержку христианизации Сибири. Он первым делом устроил жестокую выволочку Киприану за "небрежение" исправлением погрязших в "скверных похотях" пастырей и пасомых (в 1622 г.). Описание вольных нравов сибирских христиан в разносной грамоте Киприану1 любопытно, но деятельный архиепископ был обижен незаслуженно. Осознав это, Филарет сделал Киприана своим ближайшим помощником.
По царской и патриаршей грамоте тот был вызван в Москву и произведен в сан митрополита Крутицкого (Сарского и Полонского), по традиции управлявшего делами патриарха. А в Сибирь поехал новый архиепископ Макарий с "Памятью" об управлении окраинной епархией и в особенности об обращении иноверцев в православие2.
Успехи в этой области были несомненны. "Новый летописец" восторженно сравнивает Филарета с древним крестителем Леонтием Ростовским чудотворцем. Секрет "чуда" был прост: пожалования и запреты. По новому указу некрещёные не имели права держать холопов, принявших православие, — после крещения те автоматически получали свободу. Это была сильная мера, но впоследствии царь Фёдор Алексеевич изрядно подкрепил ее, распространив на всех крестьян и на само владение поместьями.
Патриарх держал у себя на дворе и всячески ублаготворял желающих креститься иноверцев, в том числе спасавшихся от [127] [128] "опалы" светских властен ("опричь измены"); то же он рекомендовал епархиальным архиереям. Священники-миссионеры шли по благословению архиереев с казаками-землепроходцами: по красивому выражению А.П. Смирнова, "свет веры Христовой засветился от подошвы Урала до Енисея".
Чем более рьяно ругают в последние годы русскую колонизацию, тем более необходимо подчеркнуть мирный характер православной миссии на Востоке. Царские и патриаршие указы строжайше запрещали не только насилие над волей иноверцев, но и "украдом тайные подговоры" язычников креститься.
127
Собрание государственных грамот и договоров. Ч. 3. С. 245–253. А.П. Смирнов считает эту грамоту лучшим творением Филарета.
128
Смирнов
Даже давая защиту опальным, священники не должны были ставить крещение условием спасения. Язычников, буддистов и магометан следовало "к себе приучать и приводить ко крещению с любовью, а страхом и жестокостью ко крещению никак не приводить"1.
Позиция патриарха Филарета, которого никакие внешние условия не заставляли проявлять особое милосердие к далёким сибирским иноверцам, отражала старую русскую традицию глубокого почтения к свободе воли и добровольному выбору веры. Не только в сравнительно просвещённом XVII в., по даже в первые века строительства и укрепления Русского государства иноверные народы имели полное право входить в православную страну, имея все блага подданных и сохраняя собственную веру, законы и обычаи [129] [130] . По сравнению с колонизаторами из Западной Европы, искоренявшими чужую веру огнём и мечом, русские издревле давали пример истинного человеколюбия.
129
Подробно: Смирнов АЛ. Святейший патриарх Филарет…
130
Подробно см.: Богданов А.П. Александр Невский. М., 2009.
Не была свойственна "жесточь" и характеру самого патриарха. Соперники его по влиянию на царя, сосланные и "расточенные" представители знати, были жертвами политической традиции и вряд ли могли справедливо сетовать на то, что с удовольствием проделали бы с Филаретом (и что с ним, помнится, творили другие).
Между тем обруганный и тут же обласканный патриархом Киприан занял место митрополита Ионы, более шести лет до возвращения Филарета Никитича из плена управлявшего делами патриархии. Весьма показательно, что властолюбивый патриарх долго не отстранял Иону, хотя немедля по прибытии в Москву отменил его суровый и несправедливый приговор справщикам (редакторам книг) Дионисию Зобниновскому с товарищами.
Справщики, обвиненные во внесении "еретических" исправлений в Требник, были оправданы после длительных прений на соборе русских архиереев, в присутствии гостя, Иерусалимского патриарха Феофана, и самого царя Михаила Фёдоровича (в 1619 г.). Но их правка в Требнике не была утверждена: патриарх ограничился припиской на полях книги о спорности вопроса.
Только в 1625 г., получив детальные разъяснения от восточных патриархов, Филарет распорядился замарать в Требниках всех церквей слова "и огнём" в молитве на Богоявление, из-за которых разгорелся бурно-доносительный и строго-наказательный спор. Впредь книги печатались без сего "прилога" [131] .
131
Скворцов Д. Дионисий Зобниновский, архимандрит Троице-Сергиева монастыря. Тверь, 1890; Соловьёв С.И. История России с древнейших времён. М., 1961. Т. 5. С. 316–320; Богданов Л.П. Перо и крест. С. 100–123.
Примечательно, что соборно посрамленный митрополит Иона не претерпел гонений и в 1620 г. сам заспорил с Филаретом, просвещённо не желая перекрещивать католиков при обращении оных в православие. На новом соборе против Ионы патриарх обстоятельно доказывал, что "латиняне-папёжники суть сквернейшие и лютейшие из всех еретиков". Филарет подробнейше "вычитал" присутствующим архиереям заблуждения "латинян" — в большинстве мелочные, не относящиеся к вере или вовсе чуждые католикам.
В конце концов Иона зарыдал, покаялся и… был прощен! А настойчивый Филарет вскоре устроил новый собор и утвердил подробные правила перекрещивания "белорусцев" — православных подданных Речи Посполитой, которые, по его мнению, только "именуются православными". Расследованием дел о вере и крещении католиков, протестантов и западных православных патриарх со всей тщательностью занимался сам.