Патриарх Сергий
Шрифт:
В тот же день митрополит Петр в послании к верующим сообщил о кончине и погребении патриарха Тихона, о своем избрании, в соответствии с волей патриарха Тихона, в качестве Местоблюстителя Патриаршего престола. Митрополит Петр информировал и власти о своем вступлении в новую должность. При этом он подчеркивал, что сохраняет преемственность курсу патриарха Тихона на лояльность церкви, подтверждает ранее поданные обращения патриарха о регистрации высших и епархиальных органов церковного управления и готов к переговорам с властями по всем вопросам, касающимся положения церкви в Советском Союзе.
После кончины патриарха Тихона патриарший местоблюститель митрополит Крутицкий Петр (Полянский) был вынужден перенести свою резиденцию из Донского монастыря в дом на улице Короленко. Здесь же разместились Московский епархиальный совет и епархиальное управление. Ежедневно множество посетителей заполняло до
На тот момент о существовании и содержании послания патриарха Тихона, подписанного им 7 апреля, знал ограниченный круг людей. После смерти патриарха, оказавшись последним из документов, им подписанным, оно приобрело особую значимость, став своего рода завещанием Тихона верующим, духовенству и церкви в целом. В этих условиях весьма важным было для патриаршего местоблюстителя довести его содержание до многомиллионной паствы, ибо оно стало своеобразной рубежной линией во взаимоотношениях между Советским государством и церковью.
В этих целях 15 апреля 1925 года митрополит Петр вместе с митрополитом Тихоном (Оболенским) передали текст послания в редакцию газеты «Известия», где оно и было опубликовано. Заключительные строки обращения патриарха Тихона к верующим гласили: «Призывая на архипастырей, пастырей и верных нам чад благословение Божие, молим вас со спокойной совестью, без боязни погрешить против святой веры, подчиниться Советской власти не за страх, а за совесть, памятуя слова апостола: „Земная душа да будет покорна высшим властям; ибо нет власти не от Бога, существующие же власти от Бога установлены“. Вместе с этим мы выражаем твердую уверенность, что установка чистых, искренних отношений побудит нашу власть относиться к нам с полным доверием, даст нам возможность преподавать путем нашим Закон Божий, иметь богословские школы для подготовки пастырей, издавать в защиту православной веры книги и журналы» [95] .
95
Известия. 1925. 15 апреля.
По вступлении в новую церковную должность митрополит Петр дал интервью газете «Известия». Отвечая на вопрос корреспондента о слухах в церковном мире о неподлинности завещания патриарха Тихона, митрополит Петр сказал: «Слухи эти никакого основания не имеют. Если об этом и говорят, то две-три кликуши с Сухаревки. Что касается верующих, то они в подлинности завещания не сомневаются». Нет оснований и у нас сомневаться в искренности заявлений митрополита Петра, который всей своей деятельностью, особенно в последующие тяжкие для него годы, подтвердил верность патриарху Тихону и православной церкви. Появляющиеся сегодня в церковных трудах утверждения о якобы подлинности слухов, распространявшихся когда-то «кликушами с Сухаревки», не имеют под собой реальных оснований, а есть плод либо политизированного церковного сознания, либо недостаточно объективного исследования и избирательного подхода к изучению корпуса документов, связанных с появлением послания Тихона.
Борьба с церковными расколами
Смерть патриарха Тихона вновь пробудила среди обновленческого руководства надежды на воссоединение с ними «тихоновцев». На лето 1925 года был назначен созыв «примирительного собора». На него обновленцы всеми силами пытались зазвать митрополита Петра (Полянского) и «тихоновских» архиереев. Митрополит Петр не отвергал контактов с обновленцами, но выставил условие — никакого воссоединения. Речь может идти только о присоединении к православной церкви отпавших от нее, и только в случае их покаяния. В июле 1925 года в особом послании митрополита Петра собираемый обновленцами Собор был объявлен лжесобором, участвовать в котором категорически запрещалось.
Естественно, что столь жесткая позиция митрополита Петра отвергалась обновленческими иерархами, среди которых первую скрипку стал играть митрополит Александр Введенский, в свою очередь, также не признававший никаких компромиссов с «тихоновцами». Ответом обновленцев на курс митрополита Петра стала повсеместная кампания по обвинению «тихоновцев» в «антисоветизме и политиканстве». В одном из обновленческих документов по вопросу о положении в церковном мире России сообщалось: «Синод не доверяет тихоновщине, имеет в своих руках факты, которые доказывают примесь политического момента в работе тихоновщины. Несмотря на завещание Тихона, тихоновщина до сих пор не организовала комиссию для производства следствия над зарубежными монархически и антисоветски настроенными архиереями. Верхушка тихоновщины не только не ослабляет своей политической
96
Наука и религия. 1998. № 2. С. 8.
Таким образом, сама идея созыва «примирительного собора» оказалась невозможной.
Летом 1925 года представителю ОГПУ Евгению Александровичу Тучкову было поручено провести переговоры с митрополитом Петром по вопросам положения православной церкви и принципиальных основах ее взаимоотношений с властью. Тучков неоднократно приглашал к себе митрополита и вел с ним переговоры о положении церкви в обществе и о принципиальных основах возможных взаимоотношений между ней и государством. В качестве условий возможного правового признания (легализации) православной церкви как целостного организма выставлялись следующие требования: исключение (вывод за штат, отправление на покой, запрещение в священнослужении и т. п.) из числа иерархии «политически неблагонадежных» епископов; осуждение заграничного (карловацкого) духовенства; издание декларации о лояльности церкви; согласование с властями вопросов, касающихся назначения епископата и других наиболее важных внутрицерковных проблем. Хотя ничего нового со стороны властей не выдвигалось и патриарх Тихон ранее давал принципиальное согласие по всем этим пунктам, Петру Полянскому не удалось установить приемлемых отношений с властями. Более того, в органах ОГПУ он рассматривался как фигура «политически неблагонадежная» и «неподходящая» на пост главы церкви.
Петр, со своей стороны, тяготился контактами с ОГПУ. Он считал, что церковь должна и имеет право общения непосредственно с руководителями Советского государства, настаивал на встрече с Рыковым и Калининым, выступая за продолжение той линии, что закладывалась во время встречи с обоими патриарха Тихона. Петр не был ни дипломатом, ни политиком, поэтому некоторые его поступки воспринимались властью весьма болезненно. Главная цель для местоблюстителя, считал Петр, быть со Христом и народом церковным, то есть возглавлять церковь и находиться с большинством паствы. При решении церковных вопросов Петр нередко советовался с архиепископом Феодором (Поздеевским) — настоятелем Данилова монастыря, занимавшим довольно жесткую позицию в отношении советской «безбожной» власти и вообще не одобрявшим контакты с ней. Обращался он также за консультациями к видному дореволюционному общественному и церковному деятелю А. Д. Самарину, который ранее был осужден Ревтрибуналом. И эти контакты с неблагонадежными, по версии ОГПУ, лицами вызывали раздражение.
Вдобавок, что также не нравилось ОГПУ, Петр отвергал обвинения обновленцев в «контрреволюционности» Патриаршей церкви. Свое личное мнение он изложил в специальном послании от 27 июля 1925 года: «Будем пребывать в союзе, мире и любви между собой, будем едино, помогая друг другу, охранять нашу православную веру, являя везде и всюду пример доброй жизни, любви, кротости, смирения и повиновения существующей гражданской власти, в согласии с заповедями Божиими, памятуя, что Церковь Христова ведет верующих только к духовно-нравственному совершенствованию и нет в ней никакого места для политической борьбы, дабы власть видела это, и Дух Божий возглаголал бы через нее благая о Церкви Святой» [97] .
97
Акты Святейшего Тихона, патриарха Московского и всея России: Позднейшие документы и переписка о каноническом преемстве высшей церковной власти. 1917–1943. М., 1994. С. 420.
Ряд епископов, среди них был и Сергий Страгородский, братски советовали Петру более определенно разъяснить позицию свою и церкви по отношению к государству. Это нужно, подчеркивали они, потому что тему «политиканства тихоновщины» вслед за обновленцами подхватила советская пресса. Петр согласился и даже приступил к составлению специальной декларации, посвященной исключительно этой теме. Ее необходимость вытекала из того факта, что государство видело в качестве возможного переговорщика о легализации православной церкви ее действующего возглавителя, то есть именно митрополита Петра, каковым оно его признавало. Послание (завещание) патриарха Тихона рассматривалось на тот момент государством лишь как документ, хотя и исключительно важный, но имеющий теперь внутрицерковное значение и не могущий быть принятым им, поскольку подписавший его глава церкви скончался и его права перешли к другому представителю церкви.