Паук
Шрифт:
– Кристи? Что случилось?
– я услышала заспанный голос Любы.
– Два часа ночи, вообще-то...
– Дэни погиб.
– Что? Еще раз?
– было слышно, как Люба подобралась на том конце провода.
– Мы ехали с Дэни на машине и нас сбили. Дэни мертв, - я закончила предложение уже рыдая.
– Люба, пожалуйста, приезжай скорее, мне так плохо... Мне постоянно кажется, что я его вижу. Я не могу быть одна сегодня...
– один раз заплакав, остановиться уже невозможно. Рыдания не давали говорить, спазмы перехватывали горло.
– Кристи, слышишь? Я сейчас возьму такси и приеду. Пожалуйста,
– Да, хорошо. Спасибо, - на самом деле, звонок Любе потребовал всех оставшихся моральных сил. Не хотелось делить тоску с кем-то еще, я привыкла справляться сама. Но что-то внутри подсказывало, что победить это горе в одиночку мне не по силам.
Было очень больно, больнее, чем когда-либо. Слезы быстро кончились, так что я просто лежала, спрятав лицо в подушку и погрузившись в прострацию. Глаза жгло, в груди поселилась давящая боль, но мозг неустанно прокручивал картинки из прошлого. Хотелось прекратить эту муку, просто переключиться, но я не могла себя заставить. Словно старый компьютер, запрограммированный на выполнение единственной программы.
Из этого состояния меня вырвал звонок в дверь. До сознания не сразу дошло, что за звук пытается пробиться снаружи. На осознание ушло несколько секунд. С трудом встав, я подошла к двери, ощущая, как плохо слушается тело. На пороге стояла Люба. Подруге хватило одного взгляда, чтобы порывисто обнять меня, прижавшись щекой к моему лицу. От этого стало легче, словно девушка взяла на себя часть боли, которая буквально раздирала меня изнутри.
– Пойдем, милая, сядь, - она усадила меня на диван. Только теперь я обратила внимание, что Люба была одета в пижаму. Рыжие волосы растрепались, но глаза смотрели ясно и сочувствующе. Вопреки всему, стало стыдно, что человеку пришлось ради меня пересечь город в одной пижаме.
– Прости, что разбудила, - пробормотала я, опуская глаза.
– С ума сошла?
– Почти.
– Лучше расскажи, что случилось?
– подруга опустилась рядом, положив руку мне на плечи.
Уставившись на собственные голые коленки, я постаралась как можно последовательнее рассказать обо всем, что произошло. Как на зло, голос постоянно срывался. Сам рассказ вышел сумбурным. Перескакивая с одной части на другую, я периодически замолкала, в попытке сдержать слезы. Удавалось плохо. В такие моменты подруга просто гладила меня по плечу, ничего не говоря. Единственной не прозвучавшей деталью оказалась встреча с Александром. Мне показалось глупым рассказывать такие вещи, как догадки о связи Дэни с мафией, словно Люба могла надо мной сейчас посмеяться.
Несколько минут мы просто сидели обнявшись и я ощущала облегчение, словно, рассказывая эту историю, расставалась и с частью боли. Любина поддержка была той ниточкой, которая не давала окончательно погрузиться в тоску. Глядя в ее глаза я понимала, что подруга искренне переживает за меня.
– Ты что-нибудь ела?
– спросила подруга, смахивая с моей щеки слезинку.
Я покачала головой. Есть не хотелось, разве что пить. Но Люба, с непреклонностью настоящей подруги, заставила меня подняться и отправила в ванную, чтобы умыться перед едой. Настроения спорить не было.
Поплескав холодной водой на лицо, я взглянула на себя в зеркало и невольно вздрогнула. Светлые волосы растрепались, глаза опухли, превратившись в две красные щелочки. На губах темнели небольшие трещинки. Видимо, сама того не замечая, искусала их в нервном ожидании.
Зайдя на кухню, я устроилась на любимом стуле за столом, безучастно наблюдая, как Люба что-то творит с продуктами из холодильника. На смену тоске постепенно приходила апатия. Полное нежелание двигаться, думать и жить. В таком состоянии можно легко покончить с собой. От последнего меня удерживал страх перед неудачным самоубийством и перспектива навсегда остаться калекой.
Передо мной возникла огромная чашка, от которой пахло мятой и валерианой. Я недоуменно заморгала, пропустив момент, когда Люба успела заварить чай.
– Выпей. Я добавила туда успокаивающих трав, чтобы ты смогла поспать.
Трав у меня дома не было, значит, Люба захватила все с собой. Чувство благодарности вновь поднялось в душе, но быстро затихло, подавленное воспоминанием об аварии. Не ощущая желания спорить, я послушно отпивала маленькими глоточками горячий чай и даже съела сэндвич, который приготовила подруга.
Люба что-то говорила, не прерываясь ни на мгновение. Вроде бы, мне даже удавалось отвечать, видимо, на автомате. Из этого ночного разговора в памяти не отложилось ничего, кроме ощущения постепенного облегчения. Люба словно отгоняла ужас, как маленькое солнышко, неизвестно как поселившееся среди людей.
Не знаю, сколько прошло времени, когда усталость, наконец, взяла свое. Я не сопротивлялась, когда Люба взяла меня за руку, отвела в спальню и укрыла одеялом. Это было сродни материнской заботе. Было стыдно, что подруга так хлопочет обо мне. Дальше мысли развиться не успели. Волшебные травки, наконец, втянули мое измученное сознание в спасительную тьму сна.
7.
Балансируя на грани сна и яви, я ощущала какое-то смутное беспокойство. Ночное успокоение постепенно сходило, в голове начинали проноситься отрывки мыслей. Просыпаться не хотелось. Словно стоит открыть глаза и покой уйдет. Болела голова и немного жгло глаза. Может простудилась?
Все еще цепляясь за сон, я все же приоткрыла один глаз, а затем и второй. Комнату заливал солнечный свет, пригревая кровать и щекоча лицо. Покосившись на часы, с удивлением отметила, что уже полдень. Странно, почему же я так долго спала? Память возвращалась не сразу, словно мозг медленно подгружался, заметно оставляя от тела. Но воспоминания все-таки вернулись, принеся с собой горечь и боль.
Я вскинулась на кровати и долго смотрела в окно, не понимая, как я могла забыть?Яркое солнце заливало комнату. Захотелось задернуть шторы, спрятаться, уж слишком оно было ярким, позитивным, наполненным жизнью. Дэни не стало, но мир, казалось, этого не заметил. Что-то изменилось только для меня, безвозвратно повредив в душе хрупкое нечто, о существовании которого я даже не подозревала.
Спустив ноги с кровати, нашарила тапочки. В гостиной, на диване, сидела Люба и тихонько читала книгу, «Евгения Гранде» Бальзака. Одна из моих любимых книг. Наши литературные вкусы во многом сходились. Книги из ее библиотеки были давно прочитаны мной, равно как и наоборот.