Паутина прошлого
Шрифт:
— Надеялась сбежать? — по коже пробежала дрожь, и я испуганно обернулась к нему, видя, как он не спеша спускается по лестнице, подходит ко мне, склоняется так близко…
Он схватил меня одной рукой за остатки волос, второй за здоровое плечо и прижал к стене.
— Ты все время бежишь от меня, а я всегда тебя догоняю. Почему ты решила, что в этот раз будет иначе? — он усмехнулся.
— Пошел к черту! — выдавила я, понимая, что на этот раз мне от него не спастись. Я дернула коленом, но он ушел от удара, сдавив меня сильнее.
— Знаешь, ты мне нравишься. Ты борешься до конца. Меня это возбуждает. Пожалуй, я выполню свое обещание, и приду за тобой после того, как расправлюсь
Его губы коснулись моего виска, щеки, спустились ниже и замерли напротив губ. Я поняла, что может последовать за этим и попыталась вырваться. Харламов сильнее вдавил меня спиной в стену, словно хотел расплющить. Я закричала, но мужчина впился в губы. Я уворачивалась изо всех сил, моя рука взметнулась к его лицу, царапая и без того израненную кожу. Макса это разозлило. Он отшатнулся, перехватил кисть здоровой руки и поднял ее, прижав к стене, а свободной рукой схватил мой подбородок, и снова повернул лицом к себе, не обращая внимания на мои удары травмированной рукой. В тот же миг я почувствовала резкую боль в руке, и бессильно ее опустила. Его поцелуй был грубым и болезненным, но я не в силах была это остановить, барахтаясь в его руках, зажатая между стеной и его телом, чувствуя себя слабой и беспомощной. Внезапно он отпустил мой подбородок, и его рука, скользнув в вырез платья, сжала грудь. Я вскрикнула от неожиданности, а он, воспользовавшись ситуацией, проник в меня языком. Все мои попытки вырваться и оттолкнуть от себя насильника были бесполезны — он был достаточно силен, несмотря на раны.
— Перестань! Хватит! Отпусти меня! Пожалуйста, не делай этого! — я выбилась из сил, и готова была умолять, чтобы он остановился.
— Он тоже тебя просил не делать этого? Не предавать его, не стрелять ему в сердце, а сука? Мой отец что-нибудь говорил перед своей смертью? Или тебя там не было? Ну конечно же, тебя там не могло быть. Иначе твои дружки ни за что не позволили тебе остаться в живых, — в его словах было столько ненависти, что я закрыла глаза, не в силах выдержать этот взгляд, понимая, что он не остановится. Никогда. Все мои слезы и мольбы бесполезны.
Я почувствовала у себя на шее его тяжелое дыхание — он не целовал, а скорее, кусал мою кожу до крови. Рука Макса пробралась под подол платья, а пальцы проникли под трусики.
— Тебе понравится… У тебя нет другого выхода, — шепнул он, двигая пальцами внутри меня. Затем, сорвав с меня белье, вторгся одним мощным движением, грубо и жестоко. Я закричала, и не могла остановиться, чувствуя его глубоко в себе. Он отпустил мою руку, схватив за талию, двигая меня вдоль своего тела, насаживая на себя, а я могла лишь бессильно скользить ладонями по холодному камню стен, все еще не веря, что со мной это происходит.
Его движения стали ускоряться, а мой разум затуманился, от криков, от отчаяния. Внезапно, Харламов замер, я ощутила, как что-то горячее разливается внутри, и зарыдала, чувствуя себя раздавленной, использованной и униженной. Ему не нужно было возвращаться, чтобы меня убить. Он только что это сделал.
Макс отстранился, пытаясь выровнять дыхание, а я съехала по стене, опускаясь на холодный каменный пол. Услышала звук застегивавшейся молнии, почувствовала его пальцы у себя на щеке.
— Никогда раньше не пользовался услугами профессионалок. Извини, мне не чем сейчас заплатить. Разве что, наш уговор все еще в силе — ты будешь последней, — раздался его безжалостный голос.
Наверное, это и стало для меня последней каплей. Схватив упавшую с поваленного столика какую-то железку, я изо всех сил вогнала ее в его тело. Послышался болезненный стон, и меня словно что-то отшвырнуло от него, ударив головой о стену. Не успев окончательно
Когда я очнулась, казалось, что прошла вечность в того момента как… я вздрогнула всем телом и судорожно вздохнула. Мне пришлось опереться о стену, чтобы подняться. Каждый шаг отзывался болью во всем теле. Мне казалось, что я никогда не смогу взобраться по ступеням наверх. Но к счастью, это удалось, правда с трудом и заняло куда больше времени, чем я могла предположить. Не знаю, сколько прошло времени, пока я, наконец, добралась до своей комнаты. Машинально сняла туфли, отбросила подальше порванное белье, которое до того лихорадочно сжимала в руке. За ним последовало платье, к которому мне было противно даже дотронуться. Зайдя в ванную, я включила воду на полную мощность и встала под обжигающе горячи струи, намыливая кожу до красноты, почти сдирая, и жалея, что я не могу ее снять, как платье. Наконец, опустилась на дно душевой кабинки и зарыдала.
Мысль пришла внезапно, выводя меня из состояния прострации, куда я погружалась все глубже. Завернувшись в полотенце, я вбежала в комнату и набрала Мишкин номер. Он долго не отвечал, и передо мной проносились ужасные картины — он добрался до них, и убил обоих. А это значит, что теперь я никогда уже не смогу узнать…
На десятом гудке раздался его недовольный голос, и я вздохнула с облегчением:
— Миша, — тихо произнесла я, — он сбежал.
Не став слушать дальше нажала отбой. Сбросив полотенце, и двигаясь как робот, я натянула на себя вчерашнюю одежду. Благо, днем догадалась постирать и высушить джинсы, и так существенно пострадавшие в нескольких передрягах. Ладонью пригладила еще не успевшие высохнуть волосы и застыла, сжимая в руках телефон. Я так устала! Мне хотелось все бросить и бежать отсюда, постаравшись забыть о том, что произошло, словно страшный сон. Я набрала номер, и мне сразу же ответил мягкий низкий голос — такой любимый и родной.
— Здравствуй! Почему ты так долго не звонила?
— Всего пару дней, — сквозь слезы улыбнулась я.
— Я скучал. Как бы мне хотелось быть сейчас рядом с тобой.
Не дай Бог — пронеслось у меня в голове, и, подавив желание всхлипнуть, я заговорила спокойно, словно не было этих минут, навсегда изменивших мою жизнь.
— Ты не поверишь — здесь чудесно! Солнце, песок и бескрайние просторы океана. Как родители?
— В порядке. Отец мне плешь проел за то, что я отпустил тебя так далеко одну.
— Передай, что я очень скучаю. И скоро приеду.
— Я буду ждать, — в голосе мужчины было столько любви и нежности, что я все-таки не выдержала, и перед тем как нажать отбой тихо произнесла:
— Я очень тебя люблю.
Мишка ворвался в комнату совершенно неожиданно, заставив меня вскрикнуть от страха:
— Слава Богу, ты жива, — пробормотал он, крепко прижимая к себе, — когда ты позвонила и сказала, что он сбежал, а потом бросила трубку, я успел передумать все, что угодно.
— И что я вижу — дверь в твою комнату открыта, ты совершенно спокойна! С ума сошла? А если он вернется?
— Он не вернется, — криво улыбнулась я, — по крайней мере, пока не вернется.
— Ты не пострадала? Он ничего тебе не сделал? — в Мишкином голосе было столько заботы, что мне пришлось взять себя в руки, чтобы не раскиснуть окончательно.
— Все произошло так быстро… Я не смогла понять, когда именно он смог освободиться. А потом он отшвырнул меня с дороги и убежал. Но все же, я смогла его серьезно ранить.