Шрифт:
Глава 1
— Не так уж плохо, — заключил Горазд Сагал, наш преподаватель летописания и истории.
— Плохо, но не совсем? — переспросил я. — Я правильно понял вашу мысль, почтенный?
Горазд смутился — какая-то совесть у него всё-таки имелась. Я отвечал ему уже три с лишним часа, полностью рассказав два немаленьких билета и ответив на множество дополнительных вопросов. Каждый из которых, заметим, по объёму мало уступал билету.
Семестр подошёл к концу, для студентов настала зимняя сессия, а для нас с Ленкой — момент расплаты. В течение семестра нас никто не трогал, потому что так распорядилась
У меня даже мелькнула разок малодушная мысль попросить Драгану воздействовать на преподов, но я быстро выкинул её из головы. Во-первых, так можно сразу уж попросить выдать нам диплом без учёбы — зачем останавливаться на полпути? А во-вторых, я был абсолютно уверен, что немало людей, включая ту же Драгану, сейчас с интересом наблюдают за нашими экзаменами. И наверняка делают какие-то выводы.
— Нет-нет, что вы, — покачал головой Сагал. — Это была просто фигура речи. Отвечаете вы как раз неплохо, не буду этого отрицать. Но вернёмся к нашей беседе. Каково ваше личное мнение по поводу этой темы? Мне было бы интересно услышать ваш анализ истории освоения нашего Севера.
Именно об этом мы и беседовали последний час — тема и в самом деле была огромной. Освоение новгородцами бескрайних пространств Севера продолжалось примерно двести лет, при этом в процессе произошло бесчисленное количество стычек с человеческими, и не только, племенами — в учебниках эти стычки напыщенно именовались сражениями, но большинство из них были просто драками групп племенных охотников с бродячими шайками новгородских повольников[1]. Тем не менее, в конечном итоге под власть новгородских князей перешли огромные пространства до самых Рифейских гор, а местами и немного дальше, ну а затем придворные историки от души добавили пафоса, вылепив из заурядных разбойников героев-первопроходцев.
[1 — Повольник — в Новгороде так называли свободных людей, занимавшихся разбоем и торговлей.]
— Для того чтобы выполнить более или менее достоверный анализ, надо знать всю историю целиком, без купюр, — ответил я устало — он меня и в самом деле вымотал. — А поскольку учебники в этом вопросе не дают достоверной картины, я не рискну делать какие-то умозаключения.
Мне было понятно, что он обязательно за это зацепится, но лучше уж отказаться отвечать, чем нести какую-то чушь. Если я соглашаюсь отвечать, значит, признаю вопрос правомерным, а стало быть, он вполне законно сможет снизить мне оценку за неправильный ответ.
— И что именно, по-вашему, пропущено в учебниках? — тут же оживился Сагал.
— В них ничего не говорится о смысле этой затеи. Да, на этих территориях, особенно в Рифейских горах, оказалось немало ценных ресурсов, но систематическая разработка полезных ископаемых началась на несколько сот лет позже. А многие месторождения не разрабатываются до сих пор по причине отдалённости и отсутствия дорог. Тем не менее Новгород непонятно зачем упорно расширялся в том направлении, причём из некоторых оговорок в учебниках становится ясно, что княжество неявно, но очень активно поощряло движение повольников на Север.
— Вам следовало читать внимательнее, Арди, — победно улыбнулся Горазд. — На северных территориях наблюдается немного необычная конфигурация поля Силы — общий фон там заметно ниже, а Сила сконцентрирована
— И что сейчас с этими источниками? — заинтересовался я. Действительно, это многое объясняет — например, почему для моих лесных не нашлось места на всём огромном новгородском Севере, и им пришлось топать аж до Ливонии.
— Не знаю, — пожал плечами Сагал. — Никто не знает. Княжество никого туда не пускает. Точнее говоря, формально эти территории не являются закрытыми, но посещение их не поощряется, а случайные посетители чаще всего пропадают бесследно. Что же касается вас, Арди, то вынужден констатировать недостаточную работу с материалами. Вам следовало лучше работать с учебниками, чтобы у вас не было таких дыр в знаниях.
— Что ж, почтенный Горазд, давайте это обсудим, — предложил я. — Укажите, пожалуйста, какой именно учебник я прочитал невнимательно, и мы вместе с вами посмотрим, что там написано по этому вопросу.
— Я не имел в виду именно учебники, — снисходительно улыбнулся тот.
— Хорошо, давайте обсудим рекомендованную нам дополнительную литературу. У меня с собой методичка со списком литературы, покажите, пожалуйста, где я мог бы найти эту информацию.
— При чём здесь рекомендованная литература? — поморщился Сагал. — Исследователь не должен замыкаться на этом. Есть несколько превосходных монографий…
Здесь я уже почувствовал возмущение — понятно, что он будет использовать любую возможность, чтобы меня завалить, но надо же и меру знать.
— Должен вам напомнить, почтенный Горазд, что я не историк-исследователь, а всего лишь студент боевого факультета, для которого ваш предмет вообще не является профильным. И если вы попытаетесь занизить мне оценку на том основании, что я не ознакомился с какими-то узкоспециальными монографиями, то я буду вынужден подать официальную жалобу попечительскому совету и ректору Академиума. Ваши мотивы для снижения моей оценки мы с вами будем обсуждать в их присутствии.
— Я не говорил о снижении оценки, — неловко заюлил Сагал, явно почувствовав, что зашёл слишком далеко. — Я всего лишь отметил желательность знакомства с более широким спектром материалов.
Я, наверное, никогда не смогу понять, почему люди неизменно наглеют, если обращаться с ними с уважением. Возможно, это в человеческой природе — постоянно пробовать границы допустимого. Я старательно веду себя, как обычный студент, и некоторые почему-то быстро забывают, что на самом деле я вовсе не обычный безответный студент, которым можно помыкать как угодно. Приходится регулярно ставить таких людей на место, хотя мне это не доставляет ни малейшего удовольствия. Не понимаю, почему Сагал вдруг запамятовал, что я не просто студент, но ещё и глава одного из влиятельнейших семейств, член Совета Лучших и один из крупнейших спонсоров Академиума? И что к моей жалобе попечительский совет отнесётся со всем возможным вниманием, а если я потребую увольнения какого-то преподавателя, то ректор практически наверняка предпочтёт со мной не ссориться? Казалось бы, как мог Сагал об этом забыть? Но ведь почему-то забыл. А вот посмел бы он устраивать мне подобный экзамен, если бы я обращался с ним свысока? Вопрос… Хотя какой там вопрос — и так ясно, что не посмел бы.