Павел I
Шрифт:
«Некто из разумнейших сенаторов петербургских <…> рассказывал мне, с каким прискорбием принужден он был подписать кнут и ссылку сыну короткого знакомца своего – да и безвинному почти.
– Для чего ж? – спросил я. – Боялись иначе, – отвечал он. – Что, – говорил я, – так именно приказано было, или государь особливо интересовался этим делом? – Нет, – продолжал он, – да мы по всем <делам> боялись не строго приговаривать и самыми крутыми приговорами старались угождать ему» ( И. В. Лопухин. С. 90–91).
«Известно, что за несколько уже лет до кончины покойной императрицы курс на наши деньги крайне унизился и упал, так что иностранные принимали рубль наш не более 60 копеек или еще меньше; а серебро внутри государства сделалось так дорого, что лаж на серебряные рубли, возвышаясь с часу на час, достиг уже до 45 коп. <…> И все богатство всего государства превратилось только в бумажное и состояло в одних только ассигнациях <…>. Цена на все вещи поднялась, и все вздорожало. Все сие было государю до вступления еще на престол известно <…>. Носилась молва, что он в разговорах о сей материи торжественно
«Кроме того, темной стороной екатерининского царствования были хронические дефициты. Для покрытия их впервые стали прибегать к систематическим займам как внутренним, так и внешним. В результате появился довольно солидный долг, больше, чем в 200 миллионов рублей, почти равный трем годичным бюджетам» ( Клочков. С. 100–101).
Постановлено:пошлину с ввозимых из-за границы товаров сбирать иностранной золотой и серебряной монетой (по установленному Советом Его Имп. Величества курсу рубля к иностранным деньгам). – Приказано сжечь на площади перед дворцом бумажных денег на 5 млн. 316 тыс. 665 руб. ( Клочков. С. 171)– Бюджет на 1797 год составлен лично императором из расчета расходов на 31,5 млн. руб.; по согласовании с правительствующими учреждениями уточнен: 80 млн. руб. в том числе с расходом на оборону – 34 млн. и с дефицитом в 8 млн. руб. ( Шумигорский 1907. С. 115)
«Носилась молва, что в то время, когда государь, вскоре после вступления на престол, установлял то неслыханное и необыкновенное у нас дело, – чтоб каждый имел свободу и мог подавать самому ему свои прошения <…>, на вопрос, сделанный ему при сем случае <…>, кто может сею милостью пользоваться? – ответствовал он: – Все и все; все суть мои подданные, все они мне равны, и всем равно я государь» ( Болотов. С. 196).
В самом первом манифесте при вступлении Павла на престол объявлено было о присяге новому императору не только свободных сословий, но и всех крепостных крестьян. – «Это новая мера, никогда еще не применявшаяся в России <…>. Крестьяне вообразили, что они больше не принадлежат помещикам, и некоторые деревни в различных губерниях возмутились против своих господ» ( Дашкова. С. 244).
«В Брасове <Орловская губ.>, главном селе имения Степана Степановича Апраксина скопилось до 12 т<ысяч> крестьян, своих и пришлых: бросили господские работы, опустошили запасы хлеба для винокурения, выкатили из подвалов бочки с вином и пьяные провозгласили себя государевыми; убили управителя, а присланного на следствие советника губернского правления держали в кандалах под караулом; проведав о войске, что шло к ним, устроили батарею на погосте против главной улицы селения, отыскали на господском дворе порох и полдюжины пушек и открыли огонь, как только войско показалось. На требование выслать стариков, лучших людей, выдать зачинщиков и повиниться, отвечали пальбою с погоста <…>. Один выстрел картечью, и вся толпа на колена, и бунту конец. Сами выдали зачинщиков с проклятиями и обычным воплем: люди мы темные, народ неученый, пьяное дело! Больно контужен при этом Линденер <…>: хотел поговорить с стариками и подъехал к батарее. Тут один из выборных (сам этот арестант рассказывал нам), зашедши сзади, огромною дубиною со всего маху в спину пугнул генерала: – Ах! ты нехристь! что ты толкуешь православным ломаным своим языком? <…> – В самом начале 1797 г. на стеклянном заводе одного из вологодских помещиков, Поздеева, крестьяне (всех их было не более 400 душ) перестали исправно выходить на работу; приказчик из дворовых не умел с ними сладить; закричал исправнику – бунт; исправник губернатору; губернатор, чтобы не пропустить почты, генерал-прокурору; сей последний императору – бунт! Слон вырос из мухи <…>. Послали князя <Репнина> в Вологду спасать отечество <…>. – Приехали в Вологду гусем по глубоким снегам. Губернатор Шамшев встретил князя обычным благовестием, что и в губернском городе обстояло благополучно и во всей губернии тишина царствовала. Не успели мы еще порядочно обогреться, как фельдъегерь прискакал с высочайшим собственноручным рескриптом, в котором император <…> требовал немедленного уведомления, – не нужно ли личное присутствие его величества в Вологде для совершенного усмирения бунта? <…> – Между тем сам помещик, приехав в свое имение, совершил на месте суд и расправу патриархальным порядком: посек пьяных буянов, и все пошло по-прежнему» ( Лубяновский. С. 111–112; 107–108).
О крестьянских ферментациях был выдан манифест (29 января 1797): «Повелеваем, чтобы все помещикам принадлежащие крестьяне, спокойно пребывая в прежнем их звании, были послушны помещикам своим». – «Вообще надо полагать, что в глубине души Павел, воспитанный в гуманном духе европейского просветительства, так же, как, впрочем, Екатерина II и Александр I, никогда не сочувствовал крепостническим порядкам, понимая всю их пагубность для России <…>. – В этом отношении не может не привлечь нашего внимания целая серия правительственных актов, уже прямо удовлетворявших крестьянские интересы, причем они были изданы Павлом I в первые недели царствования с такой быстротой и последовательностью, что можно предположить, что их подготовка велась по заранее продуманному плану. Так, уже 10 ноября 1796 г. был отменен объявленный еще при Екатерине II и чрезвычайно обременительный рекрутский набор, 10 декабря отменена разорительная для них хлебная подать, 16 декабря с крестьян (и мещан) снята недоимка в подушном сборе, 27 декабря крестьянам предоставлено право апелляции на решения по их делам судов, а затем – и право подавать жалобы на помещиков, в том числе и на имя самого государя – то и другое было строго воспрещено екатерининским законодательством. 10 февраля 1797 г. издан указ о запрещении продавать дворовых и крепостных без земли, а 16 октября 1798 г. – о запрете продавать без земли малороссийских крестьян. Оба эти указа ясно давали понять, что, на взгляд Павла I, крестьяне могут быть прикреплены к земле, но не составляют личной собственности помещиков. <…>
9
«Объявляем всем Нашим верноподданным. Закон Божий, в десятословии Нам преподанный, научает Нас седьмой день посвящать Ему; почему в день настоящий, торжеством веры христианской прославленный, и в который Мы удостоилися восприять священное миропомазание и царское на прародительском престоле Нашем венчание, почитаем долгом Нашим пред Творцом и всех благ Подателем подтвердить во всей Империи Нашей о точном и непременном сего закона исполнении, повелевая всем и каждому наблюдать, дабы никто и ни под каким видом не дерзал в воскресные дни принуждать крестьян к работам, тем более, что для сельских издельев остающиеся в неделю шесть дней, по равному числу оных вообще разделяемые, как для крестьян собственно, так и для работ их в пользу помещиков следующих, при добром распоряжении, достаточны будут на удовлетворение всяким хозяйственным надобностям. Дан в Москве в день Святыя Пасхи 5-е апреля 1797 года. ПАВЕЛ» ( ПСЗ. № 17909). – Интерпретация: «Это указ, который повелевает, чтобы отныне воскресенья <крестьянина> были посвящены полному отдыху с прекращением всякой работы, а кроме того, определяет, чтобы крестьяне работали три дня в неделю на своих господ и три дня на самих себя. Закон, столь решительный в этом отношении и не существовавший доселе в России, позволяет рассматривать этот демарш императора как попытку подготовить низший класс нации к состоянию менее рабскому» ( Донесение советника прусского посольства Вегенера, 21 апреля 1797// Эйдельман 1982. С. 119). – Другая интерпретация: 6 апреля в общем собрании Сената составлен указ, разъясняющий смысл манифеста: «В сенатском указе <…> об установлении трехдневной барщины не говорится ни слова <…>. В таком же смысле, вероятно, манифест объяснялся при его рассылках в низшие инстанции при опубликовании» ( Клочков. С. 546, 548).
10
Впрочем, в тот же день коронации, 5 апреля 1797 г., было выдано более 200 указов императора (см. Шильдер. Приложение XI) о пожаловании чинов, титулов, орденов и земель отдельным персонам.
Большая власть – то есть власть над большим народом – власть всегда, хотя бы слегка, сверхъестественная. Большой властитель – всегда, хоть немножко, маг и волшебник: на его превысшее знание и превосходящую силу возлагают подданные надежды о своем благоустроении и спасении от бед. Желательно, чтоб он был статью велик, лицом взрачен, голосом зычен – такой не подведет: спасет и устроит; наши первобытные привычки ищут в образе властителя черты пещерного вожака – с зарницами в очах и с оскалом в речах.
Сильная власть – это всегда власть немножко божественная. Наследственная власть – всегда сильная и божественная, ибо к сыновьям, внукам и правнукам первого властителя переходит особенная тайная сила, благодаря которой новый царь сумеет всех спасти: он не обязан давать отчет подданным в причинах своих прозрений и решений – ему неосязаемо дано знать то, чего не знают не посвященные в тайну царского рода.
Павел был правнук Петра Первого – основателя новой России. Накануне смерти Екатерины ему было во сне видение: незримая сила возносила его к небу – он просыпался в недоумении и, засыпая вновь, опять был тревожим странным сном (см. Ростопчин. С. 159). – Первый день царствования Павла – 7-е ноября – канун Михайлова дня: Собора святого архистратига Михаила и прочих небесных сил бесплотных.
Архангел Михаил – предводитель небесного воинства. Это Он, накануне Страшного Суда, вступает в последний бой с сатаной и низвергает проклятого змея в бездну. – «И бысть брань на небеси: Михаил и аггелы его брань сотвориша со змием, и <…> вложен бысть змий великий, змий древний, нарицаемый диавол и сатана <…> на землю» ( Апокалипсис. Гл. XII; 7). Имя Архангела значит: тот, кто яко Бог. – «Светлое и мрачное чередуются в нем. В нем надежда и угроза. С ним опасно шутить, его нельзя безнаказанно увидеть. С другими святыми легче иметь дело. Его можно ждать в виде пожара с неба, урагана с гор, в виде водяного столба в море <…>. Он почти на границе добра и зла. Борясь за добро, он часто бывает яростен; иногда он бесцельно жесток. Он карает, убивает, сечет розгами, уносит смерчем, ударяет молнией» ( Добиаш-Рождественская. С. 392).
Архангел Михаил – давний покровитель русских государей: первый каменный Архангельский собор в Московском Кремле был построен еще Иваном Калитой. Архангел Михаил – всем царям царь: «Моисею предстатель бысть Михаил архаггел <…> та же во благочестии в новей благодати первому християнскому царю, Константину, невидимо предстатель Михаил архаггел пред полком хожаше и вся враги его побежаше, и оттоле даже и доныне всем благочестивым царем пособствует» ( Иван Грозный. С. 84).