Печальная принцесса
Шрифт:
– Как и ты. Просто она решила сыграть на убийстве любовницы мужа, решить свои проблемы. Ладно, Мирочка, я тебе потом перезвоню.
В прокуратуре Рита, войдя к Марку, первым делом попросила его задать Сквозникову, ожидавшему допроса в соседнем кабинете, один-единственный вопрос: когда и при каких обстоятельствах он покупал колье для Лили?
Марк посмотрел на нее, как на тяжелобольную.
– Рита, дорогая, я правильно понял, ты сказала: Сквозников подарил Лиле колье? Не Роман, как нам известно, а Семен?
– Да, продавщица оказалась моей знакомой, она-то мне
– Ты хочешь сказать, что те деньги, которые дал ей на покупку колье Роман Гончаров…
– Они пропали, Марк. И Лилю убили именно из-за этих денег!
– Постой, но если из-за денег, то почему же тогда не взяли драгоценности?
– Думаю, убийца – человек принципиальный и в душе вообще не считает себя ни вором, ни убийцей. Так, как поступил он, действуют люди сверхчувствительные и, главное, уверенные в том, что это – по справедливости.
– Мне кажется, я начинаю понимать тебя, Рита.
– Марк, убийца взял как бы свои деньги, понимаешь? Чужого, мол, мне не надо. А раз так, значит, эти деньги прежде либо принадлежали ему, либо были предназначены для него.
– Жена Романа! Зинаида. Возможно, муж пообещал ей купить шубу или что-нибудь еще, но вместо этого отдал деньги своей любовнице.
– Можно предположить и такое, но слишком уж грубая работа. К тому же я не думаю, что Лилю убила женщина.
У Марка зазвонил телефон.
– Слушаю. Хорошо. Подъезжайте. Я жду вас. – Он отключил телефон. – Рита, мне только что позвонил Гончаров и сказал, что номер сотового он сменил незадолго до смерти Лили. Говорит, что это очень важно и что ему, кажется, есть что мне рассказать. Он страшно волнуется. Утверждает, что напал на след.
Марк позвонил, и в кабинет ввели Семена Сквозникова. Видно было, что этот человек не так давно перенес сильнейший стресс. Его красивое полное лицо покрылось красными пятнами, длинные светлые волосы потускневшими сальными прядями падали на лоб и щеки, белая рубашка потемнела от грязи, свитер помялся, брюки пузырились на коленях.
– Семен, вы покупали колье для вашей знакомой Лили Бонковой? – отрывистым нервным голосом спросил Марк.
– Да, покупал. Как раз перед тем, как ее не стало, – сказал он устало, опускаясь на предложенный стул. – Она попросила – я не смог отказать. Я откупался от нее, понимаете?
«Как и Роман, – подумала Рита, – сначала бросил ее, а потом решил подарить колье. Они все откупались от нее. Один решил вернуться к жене и детям, а другой сделал третьего ребенка. Или же ему помогли его сделать».
– Я очень виноват перед ней, очень, – продолжал Семен. – Но у меня ничего не сложилось. Я все равно потерял все. И, главное, детей!
Он пощупал крупными длинными пальцами мягкий, заросший рыжеватой щетиной подбородок, словно проверяя, не сломана ли у него челюсть. Затем что-то пробормотал, пожал плечами.
– Она знала заранее, что вы купите для нее это колье? – внезапно вмешалась в допрос Рита. – Знала?
– Нет, она только показала мне эту вещь в магазине, и все. В тот вечер мы немного повздорили, понимаете? Поэтому она не могла бы предположить, что я куплю его ей. А что, его украли? Неужели ее убили из-за этой штуковины? – спросил он мрачно.
– Нет, просто известный вам Роман Гончаров дал ей денег на это же колье, на этот раз он сам хотел сделать ей столь дорогой подарок, не хотел отставать от вас. Колье-то на месте, а вот денег нет.
– Хотите сказать, что ее убила какая-то мразь из-за денег? Но тогда почему же этот подонок не взял колье? Я хоть и пью все эти дни, но мозги-то еще не пропил!
– Это – главный вопрос. Взять две тысячи долларов и не притронуться к шкатулке с драгоценностями…
– Марк Александрович, я понимаю, моя жена наговорила вам на меня, сказала, что меня не было дома, и все такое. Я был дома, поверьте. Да, я был пьян и уснул, в кабинете, кажется. Но я никуда не выходил, и моя жена делает все это… наговаривает на меня специально. Она собирается уйти от меня к Григорию, моему брату. Они уже давно спелись, думали, что я ничего не вижу, но я просто не хотел верить в то, что все уже давно знали. А она, Мила, не знала, как сказать мне о том, что дети, оказывается, Гришкины, да и вообще они – сукины дети. Отпустите меня домой, я должен привести себя в порядок, выспаться. Я намерен бороться за своих детей, и Милке я их не отдам! Это дело чести!
– Скажите, Семен, что вы знаете о Романе?
– …удак.
– Он мог кому-то задолжать деньги?
– Мог. Жене своей мог. Я тоже подумал об этом. Но она не смогла бы задушить Лилю, Лиля ведь не хрупкая девочка была, она – здоровая, нормальная девица, сильная. Чтобы позволить своей так называемой сопернице затянуть чулок на шее? Нет, это невозможно.
– Кто-нибудь из его окружения мог, помимо жены, разумеется, испытывать сильные негативные чувства к Лиле? Может, кто-то из родственников?
– Понятия не имею. Я же не был столь хорошо знаком с его семьей. Знаю только, что Зина, жена его, сходила с ума от ревности. Но, повторяю, это не она. Но есть у меня одна информация, довольно-таки любопытная. Вроде как погуливает от мужа эта Зина, строящая из себя саму кротость и невинность. Я же не рассказал вам – я нанял детектива, чтобы он нашел убийцу Лили, и он принялся собирать информацию обо всех, кто мог быть замешан в этой истории. Так вот, есть материал, даже снимки, подтверждающие мои слова: Зина изменяет Роману с одним вдовцом, он программист, работает в одной крупной фирме. Может, это он… того… Лилю?!
В дверь кабинета постучали, доложили о приходе Романа Гончарова.
30
Лариса провела целый день за просмотром кассет системы видеонаблюдения за магазином, в котором она работала кассиром. В комнатке, где обитали охранники, она находилась вместе с Ритой.
– У нас в последнее время наплыв покупателей, большие скидки, понимаете, система комплексных покупок и еще разных прибамбасов, лишь бы поскорее распродать все, что скопилось на складах. Говорю же, запомнила только, что женщина была не старая, какая-то странноватая на вид и постоянно оглядывалась, словно кого-то поджидала или, наоборот, боялась, что ее кто-то увидит. Подошла к кассе, сунула деньги и, получив чек, почти бросилась вон, даже сдачу оставила, мне пришлось ее окликнуть.