Печать богини Нюйвы
Шрифт:
– Я не могу, – обреченно вздохнула Татьяна. – Я не могу исцелять раненых прикосновением.
– Понятно, – вздохнул Линь Фу. – Тогда подвинься, будем спасать героя вместе.
Лю Дзы
Вжих!
Стрела свистнула прямо над ухом мятежника Лю, заставив приникнуть к самой шее Верного. Жеребец, умница, словно почуял, что лишь от него сейчас зависит жизнь хозяина, всхрапнул и рванулся вперед без понуканий. Но как бы ни был быстр и силен этот конь, от всех врагов не ускачешь.
Сзади раздались разочарованные вопли, но Лю не стал оборачиваться. Зачем?
Как вышло, что мятежник Лю, еще вчера – предводитель внушительного отряда числом почти в две тысячи человек, сегодня превратился в удирающего во весь опор беглеца? О, эта история вполне в духе учения Кун Цзы! И рассказывать можно было долго, а если вкратце, то дедушка Линь Фу оказался прав. Не все небесные девы одинаково полезны. Но еще правее был Цзи Синь с его вечной присказкой о красавицах, которые губят героев. Хотя Лю не винил небесную деву в собственном разгильдяйстве. При чем тут Тьян Ню, если отвезти девушку в храм вызвался он сам, да еще и обоих заместителей с собой потащил? И чья вина, что, вернувшись, Лю обнаружил войско Цинь на том месте, где он оставил свой отряд? Уж точно не небесной девы! Сам виноват, кто же еще.
Одна радость – за полгода мятежа офицеров своих Лю Дзы выдрессировал здорово. Когда циньский генерал Ли Чжан подошел к Фанъюю, никакой «мятежной банды» там уже не было. Загодя предупрежденные местными жителями, бойцы Пэй-гуна небольшими отрядами растворились, словно туман в горной долине, едва жаркие лучи солнца приласкают склоны. Только что были тут, и уже нет никого. Недаром Цзи Синь с занудной методичностью заставлял командира разрабатывать пути отхода, а Фань Куай с утра до ночи тренировал бывших крестьян быстро разбиваться на ляны [23] и разбегаться по свистку.
23
Лян – двадцать пять человек.
Все хорошо, но теперь придется и новую базу искать, и армию собирать снова. Но для начала – выжить.
Генерал Ли гнался-то, конечно, за Сян Ляном и племянничком его, но тот из окрестностей Фанъюя уже ушел, и циньцы, прежде чем преследовать войско Чу, решили подсластить себе неудачу, схватив и казнив хотя бы мятежника Лю. Трое побратимов нарвались на циньский разъезд и тут же разделились. Этот прием у них тоже был давным-давно отработан. Спасется хотя бы один – спасет всех остальных.
Вот так и вышло, что у Лю Дзы из всех недавних сил остался лишь конь да меч, да еще знамя, сшитое небесной девой. Но ее он не винил, нет. Некогда было. Когда над головой стрелы свищут, как-то не до дев.
Верный снова всхрапнул и споткнулся. Сколько там еще до этого моста, пять ли, десять?
– Давай, дружище, выноси! – крикнул Лю, склонившись еще ниже, и жеребец, услышав родной голос, снова вырвался вперед. Мелькнула мимо каменистая осыпь, какое-то дерево, иссушенное ветром… Ага! Поворот, скала, козырьком нависшая над дорогой…
– Сто-о-ой!
Конь взвился на дыбы и сделал несколько неровных
Лю Дзы спрыгнул наземь, загривком чуя, что преследователи, от которых они с Верным вроде бы оторвались, снова настигают. Выход оставался лишь один.
– Прости, друг! – Он сильно хлопнул жеребца по крупу, направляя его дальше по тропе. – Ты им не нужен, только я… Скачи! Вперед!
И кто после этого скажет, что кони глупее людей? С раздраженным ржанием Верный, задрав хвост, ускакал. Командир Лю облегченно вздохнул:
– Удачи, брат! В прошлой жизни ты генералом был, не меньше! Буду жив – свидимся!
А сам осторожно, но твердо ступил на пересохшие скрипучие доски. Далеко внизу река, стиснутая узким каньоном, свирепо ревела, словно ее дух-дракон вел вечную битву с неуступчивыми горными духами. Но Лю Дзы вниз не смотрел и назад – тоже. Только вперед, иначе – смерть.
И он пошел, все дальше и дальше по мосту, не останавливаясь и не уклоняясь от летевших в спину стрел, ведь каждое неверное движение стоило бы жизни. Слишком ненадежная опора под ногами, канатоходцам – и тем легче, в них обычно не стреляют.
– Если там, на Небесах, кто-то и впрямь хочет мне помочь, – пробормотал Пэй-гун, добравшись почти до середины, – сейчас самое время!
Видно, такая дерзость все-таки пришлась не по вкусу высшим силам, а может – удача решила поиграть с бездельником-Лю, Лю-кутилой в чет-нечет, как знать? Но какому-то меткому гаденышу удалось все-таки прицелиться, и Лю Дзы поневоле вскрикнул, дернулся, покачнулся, потерял равновесие лишь на миг… Ветхому настилу и этого было довольно. С торжествующим сухим треском, под хор радостных выкриков циньских солдат доски под Пэй-гуном проломились, и он рухнул вниз с головокружительной высоты. Рухнул и с плеском ушел под воду, словно камень, брошенный рукой играющего божества. А следом посыпались остатки моста.
Ревущая вода, белая от пены поверху, желтая от глины в глубине, сомкнулась над головой командира Лю, и сколько бы ни вглядывались преследователи, в этой стремнине не понять было, выплыл мятежник или сразу пошел ко дну, оглушенный смертельным падением.
– Видать, сдох, – сплюнув, подытожил циньский офицер, который к самому краю обрыва благоразумно не приближался. – Эй, по коням! Нам еще ублюдка из Чу искать!
…Уже к ночи, несколько часов спустя, этак в пяти ли ниже по течению, где река смиряла свое бешенство, разливаясь широко и вольно, одинокий вороной конь подошел к самой воде, фыркнул, задрал голову и тоскливо и томительно заржал. И вдруг, словно услышав что-то, стремительно скакнул в сторону и умчался, растворяясь в густеющих сумерках.
Сян Юн
Бой не успел толком начаться, а циньские солдаты подозрительно разбежались в разные стороны, точно куры, испортив Сян Юну все веселье.
– Эй, куда же вы? А ну вернитесь! – прокричал он вслед.
Подголоски из его небольшой, но громкоголосой свиты тут же принялись улюлюкать, словно это их мечей испугались враги. Лисы любят пользоваться могуществом тигра, но сейчас не совсем тот случай.
– Так что же вы стоите? Догоняйте! – приказал раздосадованный генерал, указывая рукой на густые заросли. – Быстро!