Печать богини Нюйвы
Шрифт:
– Хватит болтать. Давайте, прекрасная госпожа, я вас подсажу, и мы продолжим наш путь. Вы поедете в седле, а я – сзади. Для надежности.
И ладонь подставил ей под ногу, как ступеньку, давая понять – дискуссия окончена.
– Я никуда с вами не поеду, – твердо сказала девушка и отступила на шаг.
Сян Юн какое-то время глядел на нее задумчиво, но позы не менял.
– Ну и? Почему вы стоите и не улетаете? – полюбопытствовал он. – Я же вас не держу.
«Ли Линь Фу, ты – старый маразматик», – подумала Таня. В то же время она лихорадочно искала логичное объяснение нарушению своих аэродинамических свойств.
– Я могу летать только возле храма моей богини, где исходит ее благодать. В остальных местах Поднебесной я хожу по земле, как обычная женщина. Иначе Яшмовый Владыка послал бы меня к людям в виде облака или птицы.
– Понятно, – безропотно согласился Сян Юн и добавил строже и серьезнее: – Тогда и поступайте как обычная женщина: не спорьте с мужчиной, не перечьте и подчиняйтесь.
Он просто подхватил Татьяну под локоть, просунул ладонь под пятку и закинул в седло, а затем с невероятной легкостью и быстротой вскочил на круп коня. Левой рукой генерал обвил ее талию, другой держал повод. Как бы там ни было, а сила этого человека потрясала воображение. Совсем ведь недавно трупом бездыханным лежал, вчера хромал, и наверняка сейчас у него болит каждая косточка. Но ничего, кроме ледяного спокойствия, на лице не отражается.
– Поехали домой, друг мой Серый.
– Генерал! Так нельзя! – бессильно возмутилась Таня.
Но вместо ответа Сян Юн уткнулся носом ей в затылок, звучно вдохнул и проворковал:
– Ваши волосы мягче даже совиного пуха. Я так и думал.
Девушка тут же притихла и замерла, не рискуя снова возбудить в чуском князе грубую страсть.
– Почему они такие короткие?
– Так надо!
– Отрастут хоть?
– Обязательно.
– Тогда я хочу дождаться, – удовлетворенно мурлыкнул Сян Юн.
«Черт! Я опять сболтнула лишнее, – мысленно шлепнула себя по губам Таня. – Что ж я теперь этого висельника буду целый год терпеть?»
И вдруг генерал издал какой-то дикий вопль и пришпорил Серого. Навстречу по дороге скакали вооруженные всадники в доспехах и с узкими белыми флажками на длинном древке за спиной. Не нужно было иметь семи пядей во лбу, чтобы догадаться, кто они такие. Соратники Сян Юна, конечно. Они быстро приближались, издавая радостные вопли.
– Вот дерьмо, – сказала Таня по-французски.
Ее последняя надежда как-нибудь сбежать из-под опеки генерала Сяна, пока они не отъехали от храма Нюйвы слишком далеко, растаяла окончательно и бесповоротно.
Люси
Они проехали… ну, много, наверное, проехали. Люсе было сложно оценивать расстояние на незнакомой местности. Она по праву гордилась умением ориентироваться что в незнакомом городе, что в безлюдной глуши, неплохо читала карты и даже умела брать азимут. Папенька поощрял эти недевичьи наклонности. Умилялся, помнится, первооткрывательницей называл, когда маленькая Люси торила новые тропы в зарослях бурьяна на берегу сонных речек и прудов в благословенном и далеком детстве. И отроковицей мечталось Людмиле не о балах и раутах, кухаркиной дочке все равно недоступных, а о покорении диких земель и усмирении папуасов. Или эскимосов, не суть важно.
Знать бы тогда, что осваивать придется Древний Китай, а покорять – доисторических китайцев! Особенно одного конкретного аборигена. До дыр зачитанные
Карты Люсе не хватало. И компаса. Любопытно, а здесь его уже изобрели или еще нет?
Ехалось ей, впрочем, неплохо. Обидчивый командир Лю держал себя как глиняный истукан, а не живой мужчина. Людмила поначалу опасалась: мало ли что наболтал древний мятежник про сестру и храм? Может, он, не дай бог, Танюху прикопал где-нибудь в овраге, а медальон с трупа снял? Но если бы Лю Дзы хотел навредить, к чему лишние сложности? Она ведь спала при нем, но мужчина, способный скрутить ее одной рукой (той, которая здоровая), и шагу лишнего в ее сторону не сделал. Стало быть, правду сказал. И везет действительно к сестре, а не в очередной бордель продавать.
Чутье на опасность, в отношении памятного офицера Шао криком заходившееся, сейчас упрямо молчало. Наоборот, от Пэй-гуна исходило необъяснимое ощущение безопасности, а рука его, с обманчивой небрежностью державшая повод Верного, лишь страховала Люсю от падения. Никаких попыток тайком облапать, как бы ненароком ухватить за деликатные места, ни пошлых шуточек, ни сальных взглядов. Вообще никаких взглядов и шуточек, если совсем честно говорить. Древний повстанец вез ее так… равнодушно, словно Люся была и не женщина вовсе. И – да, это тревожило.
День клонился к вечеру, когда с подозрительных тропок они выехали на уже знакомую Людмиле по недавним скитаниям дорогу. С холма открывался вид на придорожную деревеньку – стайка приземистых, словно игрушечных домиков в окружении квадратиков полей. Лю Дзы придержал Верного и впервые за несколько часов обратился к спутнице:
– Госпоже лучше прикрыть волосы.
Люся, оказывается, успела привыкнуть к его молчанию, так что даже удивилась, что эта статуя вдруг заговорила.
– А? Разве моего шарфа мало?
Бамбуковую шляпу девушка благополучно потеряла еще во время выуживания командира Лю из реки. Уплыла шляпа. Но шарф, которым Люся обмотала голову на манер чалмы, вроде бы до сих пор Пэй-гуна устраивал.
– Госпожа благословлена небесно-белой кожей и глазами, подобными облакам. В Поднебесной не сыщешь похожих женщин.
На комплимент эта сухая констатация походила мало.
– И что? Раньше тебя это не заботило. Мало ли кого ты везешь в седле.
– Лисицу-демона везу. – Лю Дзы усмехнулся. – Кого же еще? Слухи о проклятии хулидзын уже разнеслись по уезду. Если госпожа прикроет голову и лицо, люди подумают, что мятежник Лю просто нашел себе женщину. Но если госпожу увидят вблизи, скажут, что в седле мятежника Лю сидит несчастье, демоница, погубившая целый город.
– Какое еще проклятие? – Люся извернулась так, чтобы оказаться с ним лицом к лицу, и тревожно нахмурилась. – Что значит – город погубила? Когда это? Какой?
– Госпожа, должно быть, запамятовала, что благородный князь Сян Юн разрушил город Фанъюй, когда вызволял госпожу из плена.
Людмила похолодела. До сего момента она как-то не задумывалась о генерале Сяне в таком смысле. Ведь он спас ее, так разве важно, как именно? Но – целый город? Вот так взял и разрушил? Просто так?
Она сама не заметила, что сказала это вслух. Непроницаемое лицо предводителя Лю вдруг потемнело.