Печать богини Нюйвы
Шрифт:
Деду Лю Си не понравилась, это было ясно. «Вот и хорошо, – подумал Пэй-гун. – Вот и славно. Незачем моей женщине всяким там старым хрычам нравиться!»
– Уж чего-чего, а инь в ней много, это да-а-а… – мечтательно протянул он, а потом нахмурился и головой затряс. – Слушай, ну тебя не понять! Сам говорил: ищи с глазами дракона! Вот я и нашел. Все при ней – глаза дракона, брови феникса, нрав тигрицы, инь опять же… Ух какой инь, так и прет! Чем ты недоволен-то, э?
– Я всем доволен, кроме того, что ты все сливы мои сожрешь. Давай поедим, как нормальные люди, выпьем, а потом
– Сейчас вернется с горы Лю Си, и поедим, обязательно поедим, – пообещал мятежник и снова растянулся на спине, прихватив корзину. – И дела мои подождут. А покамест… Вот ты, к примеру, знаешь, что такое дирижабля, а? Нет? А она – знает! Интересная, должно быть, штука, дирижабля эта…
Что такое эта Ди Ри Жабля, даос не знал, но очень хотел узнать, по лицу было видно. Аж ерзал весь. Или просто надоело сидеть на насесте?
– Ты там скоро яйцо снесешь! – хихикнул Лю и вдруг насторожил уши и аж вскинулся. – О! А это еще что? Что за крики?
– Дирижабля твоя летит, – проворчал Линь Фу, тоже глянув из-под ладони в безоблачные небеса.
А с Небес неслись такие восторженные вопли, что даже боевые кличи, с какими сюнну в набег ходят, бледнели и меркли. По широкой спирали, балансируя на сияющем диске и плавно взмахивая рукавами, сверху заходила на посадку небесная лиса. Ну или не лиса. Но то, что небесная, – факт.
– Один все сливы съел, другая летучесть надкусила. Ну и гости! Чисто злыдни, – вздохнул старый даос.
– Иди лапши навари лучше, бурдюк ворчливый! Да про вино не забудь! – беззлобно гавкнул Лю Дзы, вскочил и радостно замахал летунье. – Сюда! Хэй, сюда! Я поймаю!
– Лови! – взвизгнула девушка, видимо, сообразив, что с приземлением могут выйти сложности.
– Ловлю!
И ведь действительно поймал. Такую деву поймать сложно, но стократ сложнее – заставить себя отпустить.
«Даос тогда сказал что-то вроде: «С рождения воле Небес подчиняется жизнь человека. Коль не смертельна болезнь, всегда отыщется лекарь». Как же все-таки хорошо, что лекарь отыскался».
(Из дневника Тьян Ню)
Глава 11
Суета вокруг печенки
«Маленькая ложь – она как крошечный червячок, насаженный на крючок рыболовом. Сначала на него ловится маленькая рыбешка-ложь, которую тут же глотает рыба побольше, а ту, в свою очередь, проглатывает огромная рыбина. И в итоге рыбак рискует сам быть съеденным».
(Из дневника Тьян Ню)
Тайвань, Тайбэй, 2012 г.
Саша
Алая ресторанная томность никак не вязалась с тем разговором, в который вовлек Александру профессорский племянник.
– Вы же знаете, кто такой Гао-цзу? Легендарный основатель династии Хань, полководец, прославившийся как своим тактическим гением, так и невероятной удачливостью… – Глаза Кан Сяолуна
Саша слушала, подперев ладонью подбородок, и размышляла о том, что Тьян Ню, как и всегда, была права, когда говорила, что к любому человеку можно подобрать свой ключик, если знать, из какого материала выкован замочек.
Молодой ученый, судя по всему, «открывался», едва лишь стоило упомянуть историю Древнего Китая. С уст его десятками слетали названия давно погибших городов, имена правителей, воинов и мудрецов. Он, интимно понижая голос, рассказывал девушке анекдоты тысячелетней давности, делился сплетнями, которые были в ходу у императорских наложниц века назад, и вообще казался хотя и немного ненормальным, но искренне увлеченным своим делом человеком.
Таким он почти нравился Саша, и она охотно задавала вопросы, стараясь заодно больше разузнать о бабушкином подарке. Тем более увлеченный собственным же рассказом профессорский племянник вроде бы не возражал.
– Гао-цзу? – морща в наигранном смущении брови и всем своим видом изображая не сильно разбирающуюся в истории богатую наследницу, переспрашивала девушка. – Кажется, он воевал с… с… Сян?
– Сян-ваном, – вспыхивая так, будто она предложила ему махнуть рукой на династию Хань вместе с династией Цинь и отправиться вдвоем в любовный отель, сверкал темным глазом красавец. – И с ним, и против него.
Далее натурально следовала лекция с подробностями просто невероятного характера. Александра подумала б, что собеседник ее разыгрывает, – ну откуда ему знать, была ли у мятежника Пэй-гуна борода или нет? Но что-то подсказывало ей: в этих вопросах с Кан Сяолуном лучше не спорить.
– Согласно легендам, – вещал между тем господин Кан, – и Сян-ван, и Гао-цзу неоднократно в своей жизни сталкивались с существами мифическими, потусторонними. Недаром хроникеры пишут об особом отношении императрицы Люй-хоу, первой владелицы ваших рыбок, к богине-змее Нюйве. С фигурами героев в мифах часто связаны хтонические силы, помогающие или, наоборот, препятствующие…
Саша кивнула, чувствуя себя школьницей на уроке истории, аккуратно поднесла к губам чашечку с ароматным зеленым чаем – и застыла. Ее осенила догадка – невероятная, фантастическая, безумная даже. Страшная. И, пожалуй, единственно верная, способная объяснить, почему бабушка оставила свой дневник и терракотовую фигурку именно ей.
Девушка почувствовала, как у нее затряслись руки. Несколько капель горячего чая упало на деревянную поверхность стола.
– Боги, – неверяще пробормотала она, – помогающие или препятствующие… Не может быть.
– Что такое, госпожа Сян Джи? – осведомился профессорский племянник, но девушка только в замешательстве помотала головой.
Может ли вообще в этом мире, подумала она, хватаясь за последние соломинки логики в водовороте настигшего ее хаоса, быть что-то невозможное, если Тьян Ню на самом деле перемещалась во времени? Если сны, что начали сниться ей самой после того, как она приняла бабушкин подарок, являются, кажется, совсем не снами… или не совсем снами?