Печать Цезаря
Шрифт:
Со времени своего возвращения с острова Британии Цезарь всю Галлию опутал сетью своих шпионов.
Чтобы обеспечить себе друзей среди галлов он восстановил у карнутов и у зенонов царскую власть, исчезнувшую почти во всей Галлии. Царями он назначил людей, вся заслуга которых заключалась в низкопоклонничестве перед римлянами.
Карнуты убили своего предателя, зеноны тоже хотели убить своего, но он успел убежать. Цезарь отправил в эту часть Галлии легион, не столько для того, чтобы подавить беспорядок, на что у него не хватало людей, а чтобы наблюдать за волнениями.
На севере Амбиорикс возмутил эбуронов, и те взяли римский лагерь, уничтожили целый легион и сложили к ногам своего предводителя римского золотого орла, десять знамён и головы двух легатов [10] , Сабина и Котты. Вскоре и другой римский легион подвергся нападению того же Амбиорикса и был так ловко окружён в своём лагере, что ни один человек не мог выйти из него!
Один легион был уничтожен и другому готовилась та же участь! Значит римлян-то можно было побивать!
10
Так назывались у римлян посланники, которые отправлялись к другим правительствам или народам.
На юге также мало-помалу готовилось всеобщее восстание галлов, и таким образом война и тайное восстание со всех сторон распространялись по стране паризов. Друид был прав: мы могли спастись только в союзе. Но всё-таки время взяться за оружие ещё не наступило. Мы были окружены легионами: вся сила Рима, по-видимому, сосредоточилась на этой части Галлии. Ещё с большими предосторожностями, чем обыкновенно, Цезарь устраивал лагеря, возвышая валы и усиливая караулы.
Нам следовало остерегаться, чтобы каким-нибудь неловким поступком не навлечь на себя бурю, и мы с величайшей осторожностью начали готовиться к восстанию. Во всех наших деревнях принялись ковать наконечники копий и стрел. Оружие, которого мы не умели делать, я поручил купить купцам Лютеции и просил, чтобы они хранили тайну. В лесу я вырыл громадные ямы и зарыл в них зерновой хлеб. Лошади были выпряжены из плугов и поставлены на овёс и ячмень, чтобы откормить их для войны.
Я постоянно посылал гонцов ко всем предводителям паризов, чтобы поддерживать в них бодрое настроение, и просил их всегда быть готовыми и на бросать нас в случае нужды; кроме того я собирал отовсюду сведения и часто ездил в Лютецию, где меня принимали с полным уважением, как дорогого гостя.
Зима прошла, наступило лето, потом и осень, а я всё ещё не мог подать знака к восстанию. Между тем вся Галлия подготовлялась, и Цезарь не покидал наших окрестностей, за исключением тех случаев, когда он отправлялся в тот или иной поход, о судьбе которых мы узнавали только по его окончании.
Таким образом этот год прошёл для нас довольно мирно; это был последний год перед всеобщим восстанием и страшной борьбой за свободу. В жизни моей он ознаменовался многими событиями, о которых я не могу умолчать.
В то время, как первые жёлтые цветы стали распускаться в сырых лесных прогалинах, Вергугодумно, один из старейшин Лютеции, приехал сообщить мне, что Цезарь созывает собрание всех галльских племён, друзей и союзников Рима, и что паризы должны послать туда своих уполномоченных.
— Отправляйтесь туда, если хотите! — отвечал я. — Что касается меня, то я не пойду: я не друг римлян.
— На тех, кто не явится на собрание, он будет смотреть как на врагов, и на них-то прежде всего пошлёт свои легионы. Наверное карнуты и зеноны не поедут. Это уж их дело. Нам же, как его ближайшим соседям, нечего обращать на себя его внимание.
— Ну да, обыкновенные уловки! — вскричал я. — Избегать первых ударов, не попадаться первыми навстречу бешеному зверю... Но ведь надо же кому-нибудь начинать!
— Отлично, — насмешливо отвечал мне старейшина. — Ты говоришь как герой. Отлично! Ну, так начнём! Прежде всего никто из паризов не должен показываться на собрании. Цезарь сразу заметит наша отсутствие. У него под руками четыре легиона, что составит с союзниками пятьдесят тысяч человек. Все они через три дня могут быть у нас. Готов ты принять их?
— Паризы храбры, — с некоторым смущением отвечал я.
— Да, но только нас будет всего десять тысяч против пятидесяти. Между нами много людей, никогда не бывших на войне, ремесленников, выведенных из мастерских, крестьян, плохо вооружённых, и рабов, которым совершенно всё равно, какому служить господину. У Цезаря же все настоящие солдаты, люди выдержанные, привыкшие к летнему зною и к зимнему холоду, способные сделать два перехода по горло в воде... И вот ты увидишь, как распорядятся в Альбе африканцы с чёрными лицами, для которых каждый гвоздь представляет ценность.
— Так что же делать?
— Не расходиться с нами. Жители Лютеции должны действовать за одно с жителями реки. Постараться, чтобы Цезарь не заметил на собрании нашего отсутствия. Наш совет пошлёт уполномоченных, и ты будь с ними, так как отсутствие такого предводителя, как ты, будет сейчас же замечено. Чем ты рискуешь? Надо непременно посмотреть этого человека и послушать, что он нам скажет. Это нам не помешает быть готовыми к предстоящей борьбе.
— Я много лет слышу о предстоящей борьбе, и все говорят, что вот-вот она начнётся...
— Выслушай меня до конца и прости старику, что он даёт тебе урок политики. Знай прежде всего, что восстание белгов, арморийцев и других пограничных племён не имеет никакого значения. Не это может спасти Галлию. Надо, чтобы зашевелился центр, а центр занят двумя могущественными народами, союзниками которых можно назвать почти все народности Галлии. До тех пор, пока эдуи и арвернцы будут терпеть у себя начальников, преданных римлянам, нам нельзя трогаться, с риском сломать себе головы. А ты видишь, что в продолжение пяти лет Цезарь действует огнём и мечом в нашей Галлии, и ни арвернцы, ни эдуи не шевельнулись; они даже помогают римлянам. Почти вся Галлия разделяется между этими двумя народами, и если они когда-нибудь соединятся, несмотря на соперничество и разъединяющую их ненависть, то вся Галлия поднимется. Война перенесётся в Римскую провинцию, Цезарь будет откинут по другую сторону Альп, в Верхнюю Италию, и вызван в Рим, где врагов его и ненавистников удерживают только постоянно получаемые известия о победе. В Риме тотчас же начнётся междоусобная война; все угнетённые народы сразу восстанут, начиная от мавров в Африке и кончая сирийцами в Азии. Но пока ни арвернцы, ни эдуи не подают признаков жизни, и потому в настоящее время у нас нет другого выбора, как только принять приглашение Цезаря или ждать нападения... На что же ты решаешься?
— Я поступлю так, как сделают жители Лютеции... Но сначала мне надо посоветоваться со своими.
Я собрал своих воинов и ближайших начальников. Старейшина повторил им вкратце то, что говорил мне, и я поддержал его. Они отвечали:
— Нам приятнее было бы встретиться с Цезарем лицом к лицу на поле брани, чем в собрании, где ведутся пустые разговоры. Но всё-таки мы увидим и послушаем кое-что. Разговор ни к чему не обязывает Мы согласны, во всяком случае, с тем, что решит Венестос.