Печать дьявола
Шрифт:
"Requiescat in pace" , -- донеслось откуда-то с хоров. "In pice" , если я что-то в этом понимаю", -- вяло подумал стоящий недалеко от гроба Бенедикт Митгарт, с тоской предвидя, что именно ему с Нергалом, Мормо и Риммоном придётся тащить тяжёлый дубовый гроб на погост. И он не ошибся.
Речь священника Меровинга отца Бриссара на кладбище была немного скомкана и сумбурна. До него дошли разговоры о весьма греховных склонностях покойного, но теперь -- Бог ему судья. Опуская гроб в могилу, Риммон случайно, заторопившись, отпустил верёвку раньше остальных, и гроб в яме слегка перекосило. Но в остальном всё прошло чинно.
– - Очень
И никто не обратил особого внимания на то, что отдать последний долг покойному не пришли ни Морис де Невер, ни Гиллель Хамал.
Часть 4. Декабрьское полнолуние.
Глава 15. Третья смерть в Меровинге.
Для презрения к смерти вовсе не нужно ни храбрости,
ни несчастий, ни мудрости. Иногда достаточно скуки.
– - Френсис Бэкон
Спустя четыре недели, незадолго до Рождества, Хелла сказала Бенедикту, что хотела бы съездить в город. Он проводил её. Отъезд сестры Митгарт воспринял как прекрасную возможность сделать то, что давно намеревался. Он с самого утра сжёг в камине все бумаги, которые счёл личными или компрометирующими, тщательно убрал стол и комнату. Вернувшись с лекций, методично продолжил начатое утром. Скрупулёзно пересмотрел содержимое своих карманов, перебрал фамильные документы. Кажется, всё.
Он наклонился и из нижнего ящика шкафа вынул пистолет, завёрнутый в кусок истёртого зелёного бархата. Зарядив его, ещё раз осмотрел комнату. Встал, запер дверь. Вновь вернулся к дивану. Не оставить ли всё же записку Хелле? С минуту подумав, решил, что не стоит. Поднеся дуло к груди, хладнокровно выстрелил.
Прошло несколько минут. В дверь осторожно постучали тремя ровными ударами. Митгарт услышал голос Риммона:
– - Бенедикт! У Вас всё в порядке?
– - Да, Сиррах. Упала вешалка, извините.
Шаги Риммона затихли в глубине коридора. Митгарт сжал и снова разжал руки. Пощупал пулевое отверстие в груди. Боли не было. Крови -- тоже.
Чёрт знает что. Пуля, пройдя навылет через сердце, оставила отверстие в диванной подушке. Около получаса Митгарт сидел почти неподвижно. Наконец поднялся, накинул сюртук, вышел в коридор -- и неторопливо побрёл по внутренней галерее. Ему встретились профессор Вальяно и куратор, занятые беседой. Он поклонился, и ему кивнули на ходу. Эрна Патолс величаво прошествовала по ступеням. Она спросила, как он находит красоту ночи? Он ответил, что нынешнее полнолуние словно придаёт ему сил.
Потом мимо прошёл Мормо, странно на него посмотревший и даже заботливо осведомившийся о его здоровье, что было совсем несвойственно Августу. У входа в библиотеку Митгарт столкнулся с Нергалом. Он поклонился, и Нергал ответил ему тем же. Фенриц улыбнулся, при этом конец его длинного носа шевельнулся, а в глазах мелькнула тень недоумения. Фенриц свернул в коридор, напоследок окинув Митгарта пристальным взглядом жёлтых глаз.
Рана в груди на следующее утро исчезла, но дыра в диване -- осталась.
Заметил Митгарт и начавшиеся с ним после смерти странные мутации, то разложения, то регенерации тканей. Каждый день он открывал в себе новые интересные свойства и изменения, и невольно вынужден был признать, что его бытие после смерти интереснее и насыщеннее того, что он вёл при жизни. Втайне он с любопытством изучал свои новые возможности.
Через день вернулась сестра. За время до её отсутствия не произошло никаких событий. Заходил Риммон. Перебросились в картишки, выпили, поужинали. Ел Бенедикт теперь со странным, словно удвоившимся аппетитом. Поговорили о последних событиях, о Виллигуте. Помимо прочего, Митгарт спросил, что думает Риммон о самоубийстве. Сиррах видел в суициде нарушение этикета. Не следует являться к Господу незваным гостем. Это неучтиво.
Так или иначе, третья смерть прошла в Меровинге незамеченной.
* * *
Тот, кто заглянул бы на следующий вечер, а точнее, уже под утро в спальню герра фон Нергала, был бы шокирован открывшейся картиной. Август Мормо накладывал на ягодицы дружка Фенрица толстый слой кислой сметаны и зло бурчал себе под нос что-то неразборчивое, Нергал же стонал от боли, а порой отчаянно похрюкивал, непристойно бранясь.
Что же случилось? Увы, "не все волку масленица". Нергал и Мормо во время очередной охоты влипли в гадкую историю: напав на лесника, неожиданно натолкнулись на облаву. Мормо вспорхнул и затаился в ветвях лесного дуба, а несчастному Фенрицу попали по хвосту горящей головней. Шерсть вспыхнула и задымилась, а в результате - Фенриц получил ожог на седалище
Мормо считал, что всему виной самонадеянность дружка. Тот полагал, что ночью поймать вервольфа невозможно: он передвигался с быстротой молнии, а пули его шкуру не пробивали. Однако полнолуние уже три дня как миновало, и надо было избегать неосторожности, ибо опрометчивость -- мать глупости. Излишняя самонадеянность не признак ума, а прямое следствие незрелости характера. Сведущие -- осмотрительны и полны сомнений, и лишь глупцы -- неосторожны и дерзки. Всё это вампир, врачуя задницу дружка, менторски втолковывал вервольфу.
Фенриц, страдая от ожога, не склонен был выслушивать проповеди -- хватит с него поучений отца Бриссара! Он дружески попросил Мормо заткнуться. Мормо, глядя на Нергала, как принц королевских кровей -- на подзаборного блохастого пса, ничего не ответил, продолжая врачевать израненный зад Фенрица.
А что поделаешь? Дружба.
* * *
– - ... Pater noster, qui es in caelis, sanctificetur nomen Tuum, adveniat regnum Tuum, fiat voluntas Tua, sicut in caelo, et in terra. Рanem nostrum quotidianum da nobis hodie, et dimitte nobis debita nostra, sicut et nos dimittimus debitoribus nostris, et ne nos inducat in tentationem, sed libera nos a malo. Quila tuum est regnum, et patentia, et gloria in caecula. Amen -- слова молитвы Эммануэля доносились до Риммона из гулкой глубины храмового притвора.