Печать фараона
Шрифт:
– Что за деревня?
– Рыбное, на самом берегу Волги. Когда-то детский лагерь там был, не помнишь?
Хромов задумался. Летние лагеря были неотъемлемой частью его детства: отпуск учительский длинный, вот мама и подрабатывала воспитательницей в лагерях отдыха для школьников. Денег всегда не хватало, а так и сын присмотрен, и заработок дополнительный обеспечен.
Валерий невзлюбил лагеря - жизнь по расписанию, хождение строем, культмассовые мероприятия вызывали у него не меньшее отвращение, чем музеи и походы по историческим
– Ты меня лучше дома оставь!
– упрашивал он Зинаиду Васильевну.
Но та ни в какую. Боялась - без ее неустанной опеки вырастет хулиган, не сладишь потом.
– Зачем тебе Драгины?
– спросила мать, возвращая его из детства в печальное и тревожное настоящее.
– Колькина жена приходится дальней родней Яне, - нехотя пояснил Хромов.
– Может быть, они еще ничего не знают. Не мешает сообщить.
Зинаида Васильевна всплеснула руками.
– Ой, верно! А мне-то невдомек! Старею…
После обеда Хромов поехал в Рыбное.
Деревня зимой выглядела уныло, заброшенно. По грязному снегу тянулись колеи, из-за заборов лаяли дворовые собаки. Некоторые дома пустовали, стояли с заколоченными окнами. Перспектив тут для молодежи никаких не было - рыбное хозяйство захирело, ферма пришла в упадок, клуб стоял без отопления и электричества, разваливался, - люди жили за счет подсобных хозяйств, ловили рыбу, сдавали молоко. Кто побойчее подались в поселок неподалеку, в Старицу, в Тверь - налаживать житье-бытье. А кто, наоборот, как Драгины, сбежали от цивилизации в глухомань, бездорожье. Во всем своя прелесть и своя необходимость.
Дом Драгиных Валерий нашел легко: первый после поворота в сторону клуба, - так ему подсказали местные на автобусной остановке.
Во дворе мальчик лет шести стрелял из рогатки по воронам. Он резво подбежал к воротам.
– Ты к нам, дяденька?
– А ты Драгин?
– улыбнулся Валерий.
– Да.
– Тогда к вам. Родители дома?
– Мамка скотине варит, - картавя, старательно выговорил мальчик.
– А папаня спит.
В будке у сарая грохотал цепью и заливисто лаял огромный рыжий пес.
– Не съест меня твой волкодав?
Мальчик покраснел от удовольствия, засмеялся, показывая редкие зубы.
– Не! Он добрый.
– Ну, веди меня в дом.
В кухне у печи хлопотала располневшая, совсем не похожая на тоненькую, застенчивую невесту, какой запомнил ее Хромов, жена Николая Драгина, Настя.
– Ой!
– растерялась она.
– Ты кого привел, Ромка?
– Я Валерий, муж Яны.
Женщина, не понимая, уставилась на гостя.
– Яна Вербицкая, - сказал Хромов.
– Мы с ней познакомились у вас на свадьбе.
– Валера?
– узнала наконец хозяйка.
– Каким ветром тебя принесло? Ты ко мне или…
Хромов поспешил ее успокоить:
– К тебе, к тебе.
За стеной в комнате заплакал маленький
«Наверное, приняла меня за Колькиного дружка-алкаша, испугалась», - подумал Хромов.
Ромка схватил со стола оладью, начал жевать, зыркая исподлобья на гостя. От печи шел жар, пахло вареной картошкой, буряками; в огромном казане что-то булькало.
– Иди во двор, - тихо сказала Настя сыну.
– Братика разбудишь.
Мальчик беспрекословно подчинился: взял еще пару оладий и вышел.
– Строгая ты, - усмехнулся Валерий.
Хозяйке было не до пустой болтовни. Ее ждала тяжелая деревенская работа - стряпня, стирка, уход за скотиной, потом, возможно, бессонная ночь с ребенком. Она устало опустилась на табуретку.
– Муж спит. Ты чего приехал-то?
– Тебе Яна кем приходится?
– спросил Хромов.
Настя склонила голову набок, поправила волосы.
– Мама Яны была двоюродной сестрой… мужа моей тетки, кажется. Очень дальняя родня. А что?
– Тетка и ее муж живы?
– Оба покойники… давненько уже. Мы у Вербицких обычно останавливались, когда в Москву приезжали, а после… как мама Яны умерла, перестали.
– Почему?
– Яна странная… мы с ней близко не сошлись, и вообще, некогда разъезжать стало. Я родила, Колька запил… ссоры пошли чуть не до драки. Его с работы выгнали, ребенка кормить нечем, одевать не во что. Хорошо, родители помогали. Уговорила мужа закодироваться, он послушался… два года водки в рот не брал, а потом опять сорвался. Всё дружки его проклятые! Из одного запоя пускался в другой, пока мое терпение не лопнуло…
Настя изливала свое горе, а Хромов ждал удобного момента сообщить печальную новость. Не дождавшись, он просто сказал:
– Яна умерла.
Драгина словно наткнулась на невидимую преграду, замолчала и уставилась на гостя.
– Ты не знала?
Она не сразу сообразила, о чем идет речь.
– Господи! Да ты что? Как это случилось?
– Когда ты видела ее в последний раз?
– спросил Валерий.
– Я? Ну… сейчас и не припомню. Года два назад, наверное. Она приезжала сюда, в Рыбное! Тогда еще была жива бабуля. Осень была поздняя, теплая. Мы на лодке катались, рыбу ловили, уху варили ночью… на берегу. Ужас какой! Бедная Яна. Что ж нам о похоронах не сообщили?
– Так получилось. А зачем она приезжала? К кому?
Настя развела руками. Валерий обратил внимание, как они загрубели от работы, от возни в холодной воде. Деревня не город, здешние «удобства» не в доме, во дворе.
– Яна была на себя не похожа, - сказала вдруг Драгина.
– Бродила по берегу часами одна, гуляла… думала о чем-то. Может, она чувствовала, что жить ей осталось недолго? А? Ночами не спала, шепталась с бабулей. У той бессонница, она и рада болтать до утра.
– О чем они говорили?