Печать Харнабиса
Шрифт:
Дэндридж был непреклонен в своей уверенности, и я не видел смысла спорить с ним. Я был уверен, что Дэндридж не из тех людей, которые любят, когда им прекословят.
– Ну, тогда это просто нелепица, - почесал голову Хармс.
Он был прав.
Я повидал кучу всего за пятнадцать лет на своём участке, но никогда не слышал, чтобы кто-то вламывался в здание, чтобы оставить что-то внутри. Обычно, все пытались вынести как можно больше.
Хармс нашёл несколько монтировок, и они с доктором вскрыли ящик.
Внутри лежал саркофаг -
Дэндридж весь взмок. Его красное лицо блестело от пота, когда он сломал печать и поднял крышку саркофага.
Запах, вырвавшийся наружу, был ужасен.
Мне пришлось сделать шаг назад.
Это был пыльный запах древней гнили, приправленный чем-то сладким и отталкивающим. Возможно, специями или травами.
Мы полностью сняли крышку.
Внутри не было гроба, как мы ожидали. Вместо него саркофаг был полон жуков. Насекомых. Высохшие панцири больших насекомых, похожих на стрекоз; только эти были более двенадцати сантиметров в длину, коричневые, свернувшиеся и рассыпающиеся в прах при малейшем касании.
Я осторожно коснулся одного из панцирей концом своей дубинки, и он развалился надвое. Жуков были сотни и сотни, а то и тысячи. И все они были мумифицированы и рассыпались трухой, будто пролежали в саркофаге двадцать столетий.
– Что это за хрень? – поинтересовался Хармс.
Но Дэндридж и сам понятия не имел. Я видел это по выражению его лица. Он был так же озадачен, как и мы.
Мы направили лучи от фонариков в ящик, и в кругах света заплясали пылинки и сухие останки. Насекомые разваливались. Даже такой тупой коп, как я, видел это. Наверно, всё дело было в воздухе.
Мы смотрели, как Дэндридж пытается сохранить несколько образцов, запихивая их в банку, но они рассыпались прахом. В свете наших фонариков клубился лишь мусор.
Спустя минут двадцать включили электричество, и я вызвал патруль.
Всё это было очень странно. Но я был убеждён, что на этом дело и закончится.
Как же я ошибался…
– 2 -
Три ночи спустя.
Я снова был на дежурстве и направлялся на юг Западной улицы. Дождя не было, но дул промозглый ветер, и я всё равно закоченел. Ветер гонял по тротуарам опавшие листья, а от реки поднимался туман.
Я совершал обход, помахивая дубинкой и проверяя, заперты ли двери. Мечтал поскорее оказаться дома, залезть в горячую ванну и выпить чашечку горячего кофе.
Я укрылся от ветра на крыльце бывшего книжного магазина, закурил и направился мимо церкви к колледжу. Настроение у меня было великолепное, и дохлые жуки – последнее, что меня сейчас заботило. А всё потому, что прошлым вечером «Ведьмаки» из Мискатоника на последней секунде забили гол «Орлам» из Бостонского колледжа и выбились на самый верх турнирной таблицы, пододвинув «Крестоносцев» и «Технарей» из Вирджинии. Теперь у «Ведьмаков» всё складывалось «на ура». А значит, и у меня всё складывалось так же. Ведь прошлым вечером я поставил на них и выиграл две штуки баксов, и теперь направлялся к своему букмекеру за выигрышем.
Мир был прекрасен.
Точнее, так мне тогда казалось.
А затем я увидел толпу перед крыльцом небольшого мотеля, который местные называли «Любовным Гнёздышком», и понял: быть беде.
«Гнёздышко» располагалось напротив внутреннего дворика Мискатонского университета. Это было грязное блочное строение, зажатое между городским бассейном и забегаловкой, в которой круглосуточно подавали жареных цыплят.
Владелец и управляющий «Гнёздышка» - Буч Вайс - был настоящим душкой; он никогда не задавал постояльцем неудобных вопросов, даже если к нему на одну ночь без вещей заезжали мужчины с девушками, втрое младше их самих.
Так уж случилось, что Буч и был моим букмекером.
Вообще, многие делали ставки через него. Это была часть его жизни – и часть немаленькая, если подумать, сколько он вытрясал из безголовых, не умеющих остановиться студентов.
Однако вернёмся к мотелю. Сейчас, в этом промозглом холоде, перед зданием стояли, по меньшей мере, человек десять - и женщины, и мужчины, и даже парочка детей. И даже в тусклом свете фонаря, свет от которого едва разгонял наползший туман, я видел, что они напуганы. В тот момент у меня и появилось это мерзкое ощущение надвигающихся проблем - чувство, которое я выработал за столько лет работы на своём месте. Я хотел лишь забрать свой выигрыш, но, похоже, именно это мне сейчас и не суждено было сделать.
– Мы уже вызвали патруль, - сказал мне какой-то щёголь в выглаженном костюме-тройке.
– Позвонили по телефону. Мы понятия не имеем, что за чертовщина там происходит.
Я окинул его взглядом с головы до ног, заметил стоящую рядом молодую девушку и сложил два и два.
Интересно, его жена в курсе, где он сейчас находится? И знает ли она о том, что её мужу нравятся молодые кудрявые мулатки?
– Хорошо, что вызвали, - кивнул я.
– А теперь расскажите мне, уважаемый, что здесь происходит.
– Понятия не имею, - ответил мужчина.
– Но мы ни за что не останемся в этом мотеле, пока из соседней комнаты доносятся эти жуткие звуки.
Ну, естественно, найдёте себе другой мотель…
Но сначала, до того, как я начну давить сильнее, нужно, чтобы отсюда ушли дети.
Да, я прекрасно знал, что эти два мальчика и девчонка видели вещи и похуже. Они были беспризорниками и часто крали еду с лотков. Вряд ли их теперь можно удивить хоть чем-то, но я всё равно не хотел, чтобы они оставались рядом. Особенно рядом с таким местечком, как чёртово «Гнёздышко».