Печать мастера
Шрифт:
– Да заткнешься ты или нет. Если не будет Учителя, будем решать сами. Найдем третьего для фокуса и будем пытаться…
– Пытаться? Пытаться? Что мы будем пытаться? Ты сам видел, когда мы сунулись позавчера, у господина в голове рисовая каша вместо воспоминаний! Грань и демоны! Да ты сам останешься без мозгов, прежде, чем сможешь хоть подковырнуть его «Щит», и так же ляжешь, как, как… кусок сладкого картофеля на кровати!
– Значит, такова судьба. – Философски ответил второй голос, который звучал определенно очень знакомо. – Если Великому
– Толстую?
– Синюю. Я не целитель ни разу, и чтобы расшифровать эти плетения нужно понимать, что значат эти шекковы узлы…
– А я говорил, я говорил – давай пригласим Целителя, давай пригласим Целителя… Не доверяешь нашему, как господин, можно обвесить его клятвами с ног до головы, а потом – сделает свое дело и заупокойную в Храме – какие проблемы? Я сам лично отправлю его за Грань, только пусть поставит господина на ноги!
– Иногда я думаю, брат ли ты мне, – вздохнул второй голос. – Пригласи Целителя и через двадцать мгновений здесь будет половина Гильдии – и через тридцать весь город будет знать, что господин Фу сошел с ума, съехал с плетений и не приходит в сознание… Тебе сказать, что начнется потом? Сколькие отпразднуют эту новость лучше, чем Канун зимы? Сколькие ждут, чтобы ударить в спину… Один «сплетник» чего стоит, сколько раз уже пытались прибрать к рукам детище господина…
– Ка-а-а-ай, – тоскливо проскулил первый голос. – Может все-таки пошлем за госпожой в Восточный предел?
– Нет.
– Она смогла бы помочь господину…
– Нет. И одна не сможет даже она… только Учитель.
– Но…
– Господин убьет тебя, если ты вызовешь госпожу. Нас. Всех. Он сам говорил, что если подол юбки госпожи ещё раз коснется порога его дома…
– Пусть убьет! – возмутился первый голос. – Для этого ему надо сначала очнуться! Включить голову и вспомнить! Пусть убивает! Я готов на все, только бы господин вернулся и пришел в себя…
– Неси синюю книгу, – устало повторил второй голос. – Она на столе у окна. Быстро, Кей.
Дверь затворилась тихо, но Косты слышал – и шаги, приглушенные чем-то – ковер? И скрип петель, и едва слышный щелчок.
– Шекковы диаграммы, – бормотал голос над его головой. – Почему я не послушал и не выбрал вторым целительство? Фуфффф… Очнитесь, господин, ради Мары, Нимы и ради Великого… очнитесь… если вы умрете – вы заберете с собой всех… только бы не слишком поздно… только бы не слишком поздно…
Чужая теплая ладонь коснулась лба, и Коста снова провалился вязкую серую марь.
Голова болела нещадно. Когда Коста проснулся в очередной раз – смог открыть глаза. Проморгался и – успокоился.
Он у себя – в Адерим. Его дом – его защита, но… когда они успели сменить шторы?
Коста заворочался, пытаясь подняться, и грудь сдавило так, что не вдохнуть.
– Лежите, сир! Вам
– Что… – Коста снова попытался приподняться, отбрасывая чужую руку – он не нуждается в помощи, – …что произошло… голова… Кей…
– Господи-и-ин!!! – Кай подлетел к кровати, рухнул на колени и приложил лоб к его ладони. – Господин… ну, наконец-то… хвала Великому! Наконец-то…
– Вы лежали два дня, – вклинился Кей. – Третий пошел.
Голова кружилась, Коста боролся с мучительными приступами желчи подступающей к горлу и старался не дышать. Взгляды братьев, направленные на него были одинаковыми – полны надежды, радости и – опасений.
– Кай. Отчет. Быстро, – выговорил он сквозь зубы.
Братья переглянулись.
– Отчет.
– Я не знаю с какого момента начать, сир…
– Начни с конца. Основная критическая проблема… охх… – Коста согнулся на кровати, пережидая приступ, стиснул виски пальцами и осторожно, стараясь делать как можно меньше резких движений, спустил ноги на пол.
– Основная…
– Какая сейчас зима, господин? – вклинился с вопросом Кей.
– Зима? – переспросил Коста. Что значит, какая сейчас зима? – Тысяча… двадцатая…
Братья снова переглянулись, один обреченно кивнул другому и Кай продолжил: – Основная проблема на сегодня – это вы, сир.
– Тысяча двадцать восьмая зима пошла, – тихонько проговорил Кей.
Коста ахнул – виски сдавило так, как будто на голову надели огненный обруч.
Как это – тысяча двадцать восьмая, Великий?
– Вы сходите с ума, ваша память разрушается, вы провели в бессознательном состоянии два дня, и мы…
– Помолчи. – Перебил Коста властно. – Когда я был на островах в последний раз?
– Вернулись от Арров две декады назад, – облегченно выдохнул Кай – господин всегда думает о самом важном и в верном направлении. – И сразу начались изменения, но мы не думали, что все зайдет так далеко, а когда поняли – уже не смогли ничего поменять.
– У нас не хватает сил, – обреченно прошептал Кей. – Нам нужна «звезда», или хотя бы «тройка», простой «связки» из нас двоих мало, чтобы остановить…
– Тихо. Я думаю.
Тысяча двадцать восьмая зима. Великий, да что же это…
Коста встал с кровати и покачиваясь, придерживаясь рукой то за спинку стула, то за столбик кровати, начал медленно шагать к столу.
– Ситуация в городе?
Братья молчали.
– Я должен повторять вопрос дважды? – прохрипел Коста надсадно.
– Стабильно… пока все под контролем… Но вы не появлялись на публике уже два дня, господа начинают задавать вопросы… – добавил Кай. – И через три дня – новый выпуск.
Коста выругался под нос.
– Выпуск чего…? – Коста остановился передохнуть. Десять шагов до туалетного столика дались ему так тяжело, как будто он сделал с десяток кругов по тренировочному плацу.