Печать мастера
Шрифт:
– Не хочешь говорить – молчи, но в первый раз всех выносят отсюда…и через день мало кто соображает связно…
Пятый зашуршал, и запахло специями и выпечкой.
– На, жуй. Для тебя тащил… цени… на что я пошел… баллы снимут…
Есть Коста не хотел, но отщипнул и положил в рот кусочек, катая на языке, пытаясь впитать и почувствовать вкус, полностью сосредоточившись на ощущениях – сладко, мягко, кисло, воздушно.
– Обычно за один день карцера все туууу… а тебе два дали… так ты расскажешь,
– Что ты здесь делаешь.
Пожатие плеч рядом Коста почувствовал, а не увидел.
– Делю груз на двоих, – чавкнул Пятый – он вытащил булку у Косты из рук и жевал. – Считай это согласием на твое предложение – будет двойка, так и быть… но нам нужен третий, из всех кандидатур, предлагаю Семнадцатого, он подходит нам лучше всех. Выйдем отсюда, подадим прошение наставникам, нас закрепят и…
– Нет, – откликнулся Коста хрипло, но твердо.
– Ну, почему нет, во имя Великого? – циновка рядом подпрыгнула.
– Нет и все. Согласен на другие варианты.
– Варианты? Другие варианты? – Голос Пятого вился под потолок и почти оглушил после долгих мгновений тишины. – Можно подумать у него есть выбор, можно подумать он не на последнем месте…
– …на предпоследнем…
– …в рейтинге, а на первых строчках и может выбирать… варианты… варианты может и есть, но не для тебя! Точнее это ты – не вариант, – закончил Пятый возмущенно. – Видит Великий, это невероятно. Единственный, кто нам подходит это Семнадцатый… Да я тебе одолжение сделал… во-о-о-т такое! Что вообще согласился!
– Нет.
– Да ты знаешь, сколько вас было таких?! – колыхнулась тьма рядом.
– Сколько.
Пятый не ответил, затеребив жетон – металл дзынькнул, ударившись о браслеты на запястьях, и Коста понял, что ответа не будет. Как и на все вопросы, на которые не хотел отвечать, Пятый всегда замолкал, схватившись за личный номер.
– Но почему не Семнадцатый? – снова начал сосед, после долгих мгновений молчание во тьме, когда тишина стала настолько невыносимой, что почти зазвенело в ушах.
– Нет и всё.
– Он нам подходит! Потому что он тоже не начинал обучение сначала, он так и не стал своим, он чужой, как и мы… и он приютский… из приюта Арров на побережье и всегда будет вторым сортом и никакая сила, никакой круг не заставит кого-то считать его равным…
– Даже тебя? – хрипло уточнил Коста.
– Меня, – Пятый поперхнулся.
– Вы не общаетесь, спорите, хотя оба занимаетесь у Шрама, иначе у вас уже была бы сработанная двойка… Но двойки нет. За последние пару дней вы, – Коста пошевелил пальцами, загнув три, – вы спорили трижды, но сейчас ты – в карцере, и ты предлагаешь Семнадцатого?
– Это долгая история, – после короткого молчания отозвался Пятый.
Пятый
– Ла-ла…ла-ла-ла…
«Хрусь, хрусь, хрусь».
– Ла-ла-ла… ла-ла-ла…
«Хрусь, хрусь, хрусь».
– Ты можешь сесть? – процедил Коста – голова разболелась снова. – И не ходить туда-сюда, туда-сюда…
– Ты все равно меня не видишь… – Ла-ла-ла… ла-ла-ла…
«Хрусь, хрусь, хрусь».
– Сядь. Успокойся…
– Ты меня не видишь, не видишь, не видишь… а раз не видишь не поймаешь… – Ла-ла-ла… ла-ла-ла…
«Хрусь, хрусь, хрусь».
– Сядь уже!
– Ла – ла – ла… ла – ла – ла…
«Хрусь, хрусь, хрусь».
– Ла-ла-ла… ла-ла-ла…
«Хрусь, хрусь, хрусь».
– Сядь! – Коста подпрыгнул, пытаясь ухватить за рукав, почувствовав порыв ветра рядом, но Пятерка каким то образом увернулся.
– Ла-ла-ла… ла-ла-ла…
«Хрусь, хрусь, хрусь».
– Ла-ла-ла… ла-ла-ла… Я перестану, если ты расскажешь, почему не Семнадцатый? Чем он не подходит?
«Хрусь, хрусь, хрусь».
– Иначе я так и буду продолжать… – Ла-ла-ла… ла-ла-ла…
«Хрусь, хрусь, хрусь».
Коста сдался мгновений через пять. Медленно и хрипло, подбирая слова, рассказал, почему Семнадцатый не достоин доверия, и, ещё не закончил, когда его прервал звонкий хохот.
– Хахахаха… Фух… ххаххаха… это все причины?
Коста кивнул в темноте, забыв, что собеседник его не видит, но Пятый понял.
– Я не знаю, почему наш учитель взял тебя курировать, Сейши всегда особо выделял умных… а ты тупо-о-о-ой… – протянул Пятый назидательно. – Такой тупой, что ащщщ…
– То есть, ты решил, что он не достоин быть в тройке и не достоин доверия, потому что кто-то рылся в твоих вещах…
– И он отдал рисунок.
– И потому что на твоих картинках он выглядит так, как способный на воровство… Фыр-р-р…
Пятый хмыкнул обидно, и громко.
– Рисунок. Это было утром четыре дня назад? На той декаде?
Коста кивнул, потом, вспомнив, что его не видят, угукнул.
– Утро, утро, утро… накануне вечером давали слоеные пирожки с медом? – Пятый потеребил мочку уха, задел Косту и отодвинулся подальше.
– Угу.
– Я тогда спал на крыше, тем утром, – рядом воодушевленно хлопнули в ладоши, – и все видел! Рисунок забрали! Этот тупой идиот нес его открыто. Девятый, восьмой, десятый, и по-моему пятнадцатый.