Печать позора
Шрифт:
Первым моим желанием с утра было одеться так же, как я ходила до появления Яны. Но это бы значило, что вернулась прежняя я, а это не правда. Я сжала кулаки, открыв шкаф. Глупо снова пытаться стать невидимкой. Но и специально выделяться я не собиралась.
Я выбрала плотную розовую юбку, белый кружевной топ, чуть открывающий мою татуировку. Я больше не собиралась её прятать. Она зажила и смотрелась офигенно. Сверху накинула светлую джинсовую куртку. На ноги - белые кеды. Завершила я свой образ кучей браслетов и небольшой чёрной сумкой на длинной металлической
Я спустилась вниз. Приехал отец.
Сюрприз-сюрприз.
Правда, не очень приятный.
Он окинул меня медленным взглядом. Я сделала вид, что не вижу. Просто села за стойку. Я не торопясь отпила кофе, затем отломила кусочек блинчика, макнув его в клубничный джем, отправила в рот. Вкусно.
– Как твоя подруга? – спросил папа, беря в руки газету.
– У неё множественные травмы, но она все опасности.
– Слышала, что Палмеры написали заявление в полицию, - как бы в назначай сказала мама.
– Да, - коротко ответила я.
– У них есть какие-то доказательства? – это уже папа.
Я отложила вилку, и посмотрела на него.
– Какие они должны предъявить доказательства?
– Она могла сама упасть….
– Ну, да, конечно, как же я могла забыть, - поморщилась я. – У следователя целая куча доказательств. Или вы думаете, что то, что они избивали её ногами, могло остаться незамеченным? Или то, что они были под действием наркотиков?
– Наркотики? – чуть ли не взвизгнула мама.
– Да, мама, - спокойно произнесла я. – Все пятеро были под кайфом. Это доказано. К тому же, у следователя есть свидетель, который готов все подтвердить.
– И кто же это?
– папа убрал газету и уставился на меня.
– Я, - уверенно заявила я. – К тому же, я также напишу заявление, сообщая, что эти же люди избили меня несколько месяцев назад. Это также несложно будет доказать.
– Ты с ума сошла! – воскликнула мама.
– Почему это? – удивилась я, хотя это было наиграно.
Я знала, как мои родители отнесутся к этому известию. Они явно не будут светиться от счастья, что их дочь будет участвовать в судебном процессе как свидетель, и тем более, в качестве обвинителя. Но что поделать, в жизни не все бывает так, как мы хотим. И остановить меня они не смогут.
– Нас поднимут на смех! Все только и будут говорить об этом! Как я буду на глаза людям показываться?! Ты подумала о нас?!
А вот теперь я реально была удивлена.
– А вы, мои дорогие родителя, думали обо мне, когда я лежала в больнице? – я говорила жёстко и достаточно грубо. Мне хотелось закричать. – Вы знали, что я чуть не умерла? Причем, дважды. И меня спасали посторонние мне люди. Не вы. Мои родители. Вы априори должны заботиться обо мне. И что я слышала эти два года? «У нас всё хорошо», - я изобразила голос мама. – Но, что было хорошо мама? ТО, что я чуть не истекла кровью, когда меня избили. Или ТО, что я чуть не покончила
– Как ты можешь говорить такие вещи…
– Какие вещи? Это правда, откройте глаза. Я была уже практически мертва, когда появилась Яна. И из-за того, что ВЫ бездействовали в свое время, она пострадала. Яна тоже чуть не умерла, защищая ВАШУ дочь. А вы переживаете за свое положение в обществе? Это даже не смешно.
– Ты не должна участвовать в этом суде. Я тебе запрещаю! – отец ударил кулаком по столу.
Похоже, что ни одно мое слово не дошло ни до их головы, ни тем более до сердца. Мне стал больно. В груди защемило. Почему у меня такие родители?
– Хочешь снова меня ударить? – спросила я голосом, полным сарказма. – Только бей по другой стороне. Эта еще не оправилась после кулака Сары.
Я показала на щеку с синяком и разбитой губой.
Отец сжал зубы. Мама сидела и не шевелилась. Может, её тронули мои слова? Хотя….
– Я пойду туда, папа, хочешь ты этого или нет. Я дам показания, и Сара с её друзьями, наконец, возьмут ответственность за свои действия.
Я встала и направилась к выходу.
– Жаклин! – донёсся до меня голос мамы. – Когда ты успела сделать татуировку? На женщине не должно быть таких вульгарных рисунков….
Я не стала дослушивать. Какой смысл? Если бы она говорила что-то важное, а так….
Сегодня я на автобусе. Боже мой. Как это пережить?
Я зашла в автобус. Все разговоры затихли в одно мгновенье. Они уставились на меня широко открытыми глазами и раскрытыми ртами. Я прошла вглубь, стараясь не обращать внимания, как меня провожают взглядом.
В следующую секунду я сама замерла. В самом конце автобуса сидел Николас. Там, где еще не так давно сидели Сэм и Колин. Он-то что здесь делает?
Я прошла еще немного вперед, затем приземлилась на свободное место. Точнее было два свободных места. Я пододвинулась к окну. Люблю наблюдать за сменяющимся пейзажем во время движения. Школьный автобус двигался с черепашьей скоростью, поэтому я могла хорошо все рассмотреть. Я достала из сумки телефон, воткнула в него наушники и вставила в уши. Я специально сделала музыку громче, чтобы не слышать, что происходит в салоне.
Поэтому, когда кто-то выдернул один наушник из моего уха, я подпрыгнула на месте. Чёрт, ну зачем так пугать?!
– Что слушаешь?
Это был Николас. Он сидел рядом и вставлял мой наушник себе в ухо.
– М, что это?
Николас удивленно поднял брови, вслушиваясь в слова. Но как не старался, не мог понять. Мне захотелось рассмеяться. Николас выглядел очень забавно. Никогда бы не подумала, что он может быть таким… таким… обычным, что ли.
Одет он был как обычно. Джинсы, футболка, сверху клетчатая рубашка. Рукава закатаны до локтей. Чёлка поднята вверх. Глаза блестели. Но сейчас в нем не было этой напыщенности, образа «я такой весь из себя крутой мачо». Его лицо было расслаблено, но в глазах была тоска. Я не знаю почему, но в сердце что-то ёкнуло. Я зажмурилась, прогоняя это чувство.